Сергей Ростовцев - Беседовал со Сталиным

Они вошли в кабинет, который был перед следующим постом милиции.

В кабинете был стол и несколько стульев.

– Садитесь.

Александр сел.

– Мне нужна бумага, карандаш и клей.

– А клей зачем?

– Извините товарищ лейтенант, но то, что я напишу, предназначается исключительно Павлу Михайловичу.

Лейтенант поставил перед Александром баночку с коричневым клеем, положил карандаш и лист бумаги.

Александр перегнул половину листа так, чтобы лейтенант не мог видеть того что он пишет и написал:

« Старик! Нужна встреча. Вместо пароля Рамзай – Рихард, Корсиканец – Вилли».

Потом сложил лист, скрутил его в трубочку, заклеил и передал лейтенанту.

Лейтенант улыбнулся.

– Товарищ Фитин ещё не пришёл. Где хотите его подождать. Мне нужно будет осмотреть ваши вещи.

– Вещи осмотру не подлежат. Но я их оставлю. А товарища Фитина я могу подождать где угодно. Хоть в камере, но в одиночке и без клопов.

Лейтенант улыбнулся.

– Пройдёмте.

Они прошли в самый конец коридора, откуда лестница вела в низ. Там был кабинет, в который они вошли. Александру выдали чёрный холщовый мешок.

– Сложите вещи сюда.

Александр сложил в мешок все вещи. Проверил, ничего ли не осталось в карманах.

Сержант, выдавший ему мешок, завязал его тесьмой и на её конец поставил сургучную печать.

– Пройдёмте. – сказал лейтенант.

Вниз они спускаться не стали. А пройдя несколько дверей по коридору, вошли в пустой кабинет.

В кабинете был стол, три стула и решётки на окнах.

Через минуту в кабинет явился милиционер.

– Товарищ подождёт здесь. Не отлучаться. – сказал лейтенант милиционеру и вышел.

Александр сел за стол, а милиционер остался стоять. Тут было тепло, и Александр снял и ветровку и свитер. Если бы он знал, что его не отправят в камеру, он бы сложил это всё в мешок с вещами. Ну да ладно.

Сидеть было удобно, но адреналин в крови задремать не давал.

Александр раз за разом прокручивал в голове произошедшее, но понять ничего не мог. Единственное, что он понимал, что это не сон. Сны такими подробными не бывают.

Вопрос что ему теперь делать, он уже решил. Война через два месяца и неделю, а он знает достаточно, чтобы несколько изменить её начало. Но что произойдёт с историей? Он её изменит и не родиться. Может он тогда исчезнет. Одно было хорошо. У него любителя фантастики такой поворот событий не вызвал ступора. Но и никакой конкретной программы пока не было. «Хорошо, что я люблю историю и у меня хорошая память. Буду играть с листа» – решил Александр.

Через два часа в кабинет вошёл капитан и сказал:

– Пройдёмте.

Они, вместе с милиционером, поднялись на второй этаж.

– Разрешите войти, товарищ полковник – спросил капитан, открыв дверь в один из кабинетов.

– Входите. – сказал полковник.

Капитан и милиционер остались снаружи.

Полковник, мужчина лет сорока пяти – пятидесяти, показал Александру на стул стоящий перед его столом. Кабинет был довольно большой. Сбоку за другим столом сидело два молодых человека, развернувшихся к нему и полковнику в пол оборота и что-то писали.

Александр сел. Нет. Он помнил эту фотографию и не мог ошибиться.

– Так что Вы хотели сообщить товарищу Фитину? – спросил полковник. – Как вас зовут.

– Зовут меня Александр Лукьянов. Но моё имя вам ничего не скажет. Однако…

Александр повернулся к молодым офицерам.

– Павел Михайлович! Я могу назвать фамилии Рихарда и Вилли, но хотел бы это сделать тет-а-тет.

Фитин обернулся и с любопытством посмотрел на Александра.

– Если вы меня опасаетесь, – добавил Александр – меня можно связать.

Фитин улыбнулся.

– Я вас не опасаюсь. – Он кивнул второму офицеру и тот вышел. – Теперь можете говорить фамилии.

– Зорге и Леман. Я могу назвать имена агентов в Британии и США. Собственно сообщить мне Вам нового нечего. Называя эти имена, я надеюсь на вашу помощь. Мне нужна встреча с товарищем Сталиным. Я надеюсь, что у меня найдется, чем убедить товарища Сталина, в том, что 22 июня этого года, в 4 часа утра, Германия без объявления войны вторгнется в пределы СССР.

План вторжения называется Барбаросса. Гитлер подписал его ещё в прошлом году. Я собираюсь сообщить его подробности.

– Так кто вы?

– Боюсь, что чем честнее я отвечу на этот вопрос вам, тем больше сомнений в моём душевном здоровье у вас может возникнуть.

– И всё же.

– Я гражданин Израиля.

– Израиль это имя, а не страна.

Александр достал лежащую в его нагрудном кармане пластиковую карточку.