– Расскажи, сколько было тестовых входов, – вмешался Золотов.
– Семьдесят три. Всё наше подразделение участвовало. Каждый прожил там примерно по шесть лет. Мы даже умирали. Никаких физиологических изменений не зафиксировано. Исследования проводились с академией наук. Я ума не приложу, что случилось с господином Митичевым.
– Он кричал «Они убьют меня», бросался на людей. Это показания группы, контролировавшей вход, – сказал Горин.
– Да, такое было, – Аркадий поник, – Мы растерялись и перепугались. Всё-таки первый официальный запуск проекта. Понимаете, та «Модель», то есть загружаемый мир для «Отражения два ноль», довольно своеобразна…, – тут он осёкся.
Горин вскинул брови.
– Ну, говори, чего уж теперь, – безрадостно проговорил Золотов и нервно забарабанил пальцами, – между нами.
– «Красная комната», – Аркадий густо покраснел.
Горин поморщился и едва не сплюнул.
– У нас больше сотни предзаказов, – начал Аркадий, но его оборвала Аврора, не сводившая глаз с Горина.
– В любом случае в модели господина Митичева нет ничего убийственного, как и в любой другой. Всё, что мы используем – абсолютно безопасно, – проговорила она.
– Выходы вы не прекратили? – Горин обратился к директору.
Вновь ответила Аврора.
– Нет оснований. У нас обязательства перед акционерами и клиентами. Мы должны придерживаться их интересов.
Когда она говорила, с её губ не сходила колкая усмешка. Она насмехалась над очевидно бесплодными попытками инспектора выяснить правду здесь, в этом кабинете, под строгим взором вождя на портрете. Аврора играла с Гориным, как кошка с мышкой, давая ложную надежду. Она понимала: истиной будет, что она скажет, а Горин изложит в рапорте, который подпишет генеральный прокурор и направит в архив. Так бумага закрепит абсолютную правду, основанную на абсолютной лжи. Дмитрий же чувствовал себя импотентом, утешаемым шлюхой. Пора заканчивать спектакль.
– Всё тайное становится явным, – он взял театральную паузу.
Аврора обнажила в улыбке белоснежные зубы.
– Вы совершенно правы, господин инспектор, – елейным голосом произнесла она.
Модель № 312
Горин не мог привыкнуть к тишине в квартире. Скинув туфли и пальто, он подошёл к двери в детскую, некоторое время прислушивался, потом осторожно повернул ручку. Включив свет, инспектор застыл на пороге. В комнате витал слабый цветочный аромат. Скромное по размерам пространство под яркой лампой в виде расписанного мультяшными героями воздушного шара, устремившегося в нарисованное на потолке солнечное небо, как-то удивительно расширялось, превращаясь в безграничный мир детских фантазий. Горин не находил сил к чему-то здесь прикоснуться с тех пор, как дочь оказалась в лечебнице. Прошло три месяца. Казалось, год. На книжных полках, столе, засыпанном рисунками, осела пыль; едва заметно от сквозняка покачивались кольца на гимнастическом уголке; куклы в ярких платьях за столиком для чаепития глазели друг на друга, вскинув кверху пластмассовые ручки, будто ждали, кто вдохнёт в них жизнь. Горин посмотрел на кровать дочери, перевёл взгляд в другую сторону, где стояла колыбель – деревянная белая с высокими бортиками, резко выключил свет и захлопнул дверь.
Лицо его превратилось в непроницаемую восковую маску.
На кухне Горин сбросил оцепенение. В холодильнике оставалась бутылка пива, слипшиеся спагетти, немного говяжьего фарша. Он приготовил простой ужин. Вышло съедобно, но поел без особого аппетита и удовольствия, просто набив по армейской привычке желудок. За трапезой успел просмотреть на лэптопе досье на десяток человек из персонала НОВА и направленные из полиции протоколы допроса. Как и предполагалось, никто не имел к Митичеву никакого отношения. Он вспомнил о пиве, когда еда закончилась. Отложив оставшиеся документы на завтра – всё равно без толку читать, никакой зацепки не получишь, Горин достал запотевшую бутылку и пошёл в гостиную.
Там он упал на диван, скрутил крышку, подождал, пока рассеется дымок над горлышком, и сделал долгий глоток. Телевизор выдавал фоном тошнотворное ток-шоу. Горин ждал выпуска новостей. Его интересовала молодая парочка боевиков НОА, убитая на его глазах. Хорошо думалось под музыку. Он владел всё ещё современным виниловым проигрывателем с левитирующим на магнитном подвесе диском. Горин щёлкнул кнопкой, и через мгновение пространство взорвалось глубинным звучанием «Токкаты и фуги ре минор» Баха.
Читать дальше