Евгений Сивков - Как опоздать на собственную смерть

– Что ж! Раз ты говоришь, нам надо к этому Уилкоксу, значит, мы летим к Уилкоксу, – я развел руками и сам удивился такой покорности. Видимо, все же чувствовал свою вчерашнюю вину и хотел хоть как-то ее загладить…

Путешествие из Хобарта, столицы самого южного островного штата Австралии, которого мы так толком и не увидели, на остров Окинава, произвело на меня незабываемое впечатление. Уже после приезда, по прошествии нескольких дней, я продолжал вспоминать этот отрезок пути как одно из самых приятных событий моей жизни. Не все путешествие было равнозначным. Три перелета, один за другим, никак не могли радовать бренное тело живого человека. Первый, с острова Тасмания в Сидней, и третий – из Токио в Наха – оказались заурядными и скучными. Даже Леля в эти рейсы была какой-то вялой и необщительной. А вот второй полет – из Сиднея в Токио – превзошел все мои ожидания. Не то чтобы я раньше не летал бизнес-классом. Конечно, летал, и не раз. Наверное, дело было в том, что я никогда не летал бизнес-классом в Японию. А это, как говорят одесситы, «две большие разницы». Огромный «Боинг-777» [107]скорее напоминал летучий концертный зал, нежели самолет. Мне это понравилось уже потому, что, поднявшись на борт, я поймал себя на мысли: «Да я вроде и не в самолете!» Мягкие кресла, прямо как «дома у телевизора», раскладываются и превращаются в удобную кровать – можно поспать, не мучаясь в неудобной позе. Лететь-то ведь около десяти часов. Программа передач на борту обширнейшая: фильмы, новости, музыка. Правда, по большей части на японском языке. Но это ведь и не плохо – сразу начинаешь вживаться в среду, тем более что Леля уже предупредила – английского японцы не знают. Кроме, естественно, персонала гостиниц, ресторанов и банков. Насчет остальных можно не обольщаться. Со свойственной им вежливостью местные жители будут улыбаться, кланяться, говорить свое бесподобно-бессмысленное «аригато» [108], но не поймут ни слова, как бы вы ни старались, уповая на свой идеальный английский. Кстати, понять, в каких случаях японцы употребляют это слово, мне действительно не удалось. Даже Леля заблудилась в объяснениях и пришла к выводу, что раз мы не можем понять, значит, это нужно просто принять как милую местную традицию. На что я пошутил: главное, чтобы эта часть речи не оказалась тем самым злостным засорителем языка наподобие нашего «как бы» или английского well [109].

– Но они говорят так красиво! – парировала Леля, и мне оставалось лишь замолчать.

Но вот подремать мне так и не удалось, ведь именно сейчас, в этом самолете, летящем в Токио – столицу такой таинственной для европейца Японии, Леля вновь вернулась к своей обычной манере общения. Она вновь пичкала меня научной, культурной, исторической информацией, будто рядом со мной сидела не девушка, а находилась вселенская энциклопедия, к которой мне дали доступ. Впрочем, красота Лели все же играла в этом процессе немаловажную роль – из уст симпатичной женщины даже научный бред со всеми подробностями воспринимался как-то лучше, проникал в голову и – о, ужас! – задерживался в сознании. Итак, началось все с вводной лекции по истории культуры и религии Японии. По словам Лели, население этой страны на восемьдесят процентов состоит из синтоистов и на семьдесят из буддистов. А это означает, что когда японец справляет свадьбу – он синтоист, а когда хоронит родственника – он уже буддист. Я, честно говоря, не совсем понял столь вольное отношение к вере, и Леле пришлось «разложить по полочкам» суть всех религиозных учений.

– Так уж дано, что каждая религия преследует определенную цель. Например, буддизм – это путь Будды, его цель – достижение просветления. Идеал конфуцианства – следовать пути Конфуция и в итоге достичь социальной гармонии. Даосизм предлагает следовать по пути его основателя – Лао-цзы. Цель этой религии – достижение гармонии с природой.

– Ты пропустила христианство.

– Тут все тоже понятно – это путь Иисуса Христа, который всем обещает спасение.

– С этими религиями вроде разобрались, – пытаясь остановить ее разъяснения, подытожил я. – Но во что в итоге верят японцы?

За следующие час-полтора я узнал, что, оказывается, японцы взяли понемногу от всех религий. Ближе всех других практичной нации оказался синтоизм [110]. Это путь синто, или божества, а выражается он через преклонение перед ками [111]. Японцы считают, что ками насчитывается около восьми миллионов, но на самом деле это условная цифра, которая лишь подчеркивает, что ками бесконечное множество.