Андрей Останин - Нарывы пространства

Решительно махнул автомат за спину, брякнуло там железом по кости, охнул с досадой.

–Так что, делай, как говорю. Послужишь ещё.

* * *

Денисыч любил наблюдать, как рушатся дома.

Многоэтажные коробки никогда не падали навзничь так, словно их ударили; просто обессилено приседали, точно смертельно уставший человек, подогнув ноги. И рассыпались в бесформенную кучу щебня, тонувшую в густом облаке пыли. Правда, достойных домов осталось совсем мало. Когда падает простенькая пятиэтажка – это совсем не так величественно, как гибель красавца-небоскрёба.

Раньше, в первый день катастрофы, красиво падали самолёты. Сыпались с прозрачного неба, которое вдруг перестало их держать, нелепо вращали бессильными крыльями, хлопали о землю пыльно, чадно, громко. Но с тех пор, как полёты прекратились, осталось лишь наблюдать за пьяными домами. Вероятно, падение орбитальных спутников смотрелось бы неплохо, но они почему-то не захотели валиться на землю. Как раз наоборот – улетели от неё подальше. Орбитальная станция сбежала в открытый космос вместе с космонавтами и Денисыч, представив, что в этот момент творилось внутри космической, консервной банки, вздохнул. Незавидная участь. Хотя, по сравнению с тем, что ждёт всех остальных… Возможно эта горстка космических странников окажется самыми счастливыми людьми из всех, ныне живущих. Вернее, доживающих.

Город, как и остальной мир, медленно угасал, словно смертельно больной человек, которому уже ничем нельзя помочь. Остаётся только смотреть на неизбежное умирание, сочувствовать и вздыхать. Это поначалу телеведущие, с дурной радостью, взялись мусолить новость. Привычно нагоняли страх, сеяли панику, распускали слухи, будоражили общественное мнение – выполняли свою работу. Сотни экспертов во всех областях, ударились в обсуждение катастрофы и возможных последствий. Рвали глотки и бешено брызгали слюной, добросовестно отрабатывая шоу-гонорары. Но после того, как обрушилась телебашня, вся шумная свора тоже перебралась в стан наблюдателей. Люди давно уже покинули умирающий город, ибо в агонии он мог запросто утащить в могилу любого, кто рискнёт пройтись по мёртвым улицам. Ещё и могильный холм очередного упавшего дома сверху водрузит. Мародёров, и упрямцев, не желающих покинуть свои дома, под этими холмами осталось ой как много!

Как только началась свистопляска с концом света, Денисыч перебрался на берег речки, откуда и разглядывал теперь агонию человеческой цивилизации. В суете и панике первых дней, рискуя жизнью, спёр в разрушенном магазине туристический набор: палатку, спальник… Прихватил под шумок котелок и кучу разных инструментов. Недалеко от палатки, ночью, постоянно озираясь, закопал несколько ящиков водки и все продукты, что удалось украсть. Приготовился достойно встретить старуху в чёрном, с косой. Таких же палаток, как у него, по всей округе наметало без числа, люди готовили пищу, привычно переругивались и покрикивали на беспокойных детей. А те не обращали внимания на конец света. У малявок образовался шикарный пикник – где тут повод печалиться?

Денисыч отстранённо подумал о своей дочке, которая, вместе с бывшей женой, жила в другом городе. Он, конечно, постарался бы ей помочь, но проехать три тысячи километров до наступления конца света нереально. Незачем и пытаться, суету никчёмную устраивать. Остаётся лишь мысленно попрощаться, а это и не вставая с раскладного стульчика можно сделать. Хорошо зная свою бывшую, посочувствовал дочурке. Пока мир не рухнет полностью, именно ей предстоит выслушивать бесконечные стенания и наблюдать бессмысленные истерики. Обгадить даже конец света – это вполне в стиле бывшей любимой женщины.

– Константин Денисович?

Эк ты подкрался, кот блудливый! Денисыч лениво оглянулся и посмотрел на нежданного собеседника. Молодой, холёный, офицерская выправка даже из цивильной одежды выпирает, не скроешь. Не боевая выправка, штабная. Опять же – холёная. Белокурая бестия с голубыми глазами. Красавчик. Адъютант какого-нибудь неслабого начальника, они таких любят. Хвастаются друг перед другом, как престарелые матроны молодыми любовниками. Аж подташнивает.

– Для тебя, старлей, я господин майор. И не по чину тебе на меня свысока глядеть. Присядь рядом, не отсвечивай.

– Даже моё звание угадали! – и не подумал обижаться служивый.

– На вашего штабного брата глаз намётанный, – довольно хохотнул Денисыч. – И я точно знаю, просто так не припёрся бы. Говори, не томи.