— Опять? — Сергей хихикнул и сел на соседний стул.
— Я не враг тебе и ты не враг мне! Мы просто попали между событиями, которые не можем изменить. Подумай, что ты можешь изменить и попробуй менять только это! Я не могу повернуть планету в другую сторону, но я могу любить тебя!
— Ты чокнутая, — Сергей отодвинулся вместе с сиденьем. — Человек не машинка: влючил кнопочку и заработало. Это ты: раз и любишь! Приказали и ты ненавидишь. Люди так не умеют и не должны.
— У тебя нет ненависти ко мне. Но ты не любишь меня. Почему? — Ты противоречишь себе. Ты сказал что любовь приходит сама, ты не управляешь ей, так почему ты вдруг уверен, что никогда не полюбишь меня?
— Ты точно свистанутая.
— Ты раньше боялся меня, а сейчас не боишься, но тебе почему-то противно. Почему?
— Я ничего не могу с этим сделать. Ты украла меня, управляешь мной, как марионеткой. Когда твой хозяин не хочет тебя, то просто пытаешься стать хозяином сама. — Сергей вскочил и кричал. — Ты не человек, ты искуственная, как этот твой Генри! Робота нельзя любить! Им можно владеть, а ты пытаешься владеть мной! А я человек!
— Хорошо, — Элиз тоже встала. — Я поняла. Я отпущу тебя, как обещала. Пойдём, не надо делать театр на публике…
Джи был прав: она никогда не сможет ни с кем жить нормально. Ей нужен только Джи. Он всегда может высушить её слезы, он измучает её так, что в голове не остается вообще никаких мыслей, ни капли свободного места на глупые фантазиии. А экзекутору нельзя ни с кем дружить — это не приводит ни к чему хорошему. Она нарушила приказ своего бога, поэтому у неё так болит душа.
Да, было бы проще, если бы экзекутор пустил всё на самотёк. Сергей получил бы официальное извещение. Но это была бы трусость. И даже в какой-то мере предательство.
Элиз провела Сергея в клуб напротив кафе. В центральном холле ткнула пальцем в первую свободную комнату на схеме, регистрируя ее на себя. Клуб работал не только как концертный зал с гостинницей, но и как популярное место отдыха и интимных встреч — комнаты были прекрасно изолированы. Сергей шагал немного в отдалении, сунув руки глубоко в карманы и накалялся.
Элиз прибавила шаг. Открыла дверь зарезервированной комнаты, пропустила Сергея и привалилась спиной к закрывшейся двери.
— Ну? — Сергею остановился строго по центру комнаты.
Нет! Так тоже нехорошо… Элиз неуверенно подошла ближе и, глядя в угол, сказала:
— Лена получила травму, но была беременна от Кина. Кин — ажлисс, он нарушил закон. Я убила его и Лену, — сразу схватила еще не среагировавшее сознание Сергея сканом и залила спокойствием. — Это несчастный случай.
Черты Сергея разгладились. Скованная поза стала вольнее.
Элиз решилась его обнять.
— Убью, — невыразительно и почти бесшумно произнёс Сергей, и Крошка уронила руки. Но нельзя же его так оставить! Несмотря на скан, изнутри Сергея поднимался гнев. Желание убить, разбить. Его мышцы почти неосязаемо дрожали.
Ненависть. Это она может исправить.
Элиз скользнула сканом глубже, усилила ярость. Подтолкнула к тому, что Сергей всегда хотел: избить, искалечить эту тварь! Сергей захрипел и бросился на Элиз.
Вот и хорошо, вот выбьет сам из себя всё. Элиз уворачивалась, прикрываясь от прямых ударов и отвечала несильными болевыми шоками. Чтобы только утомить, не остановить, не покалечить. Пусть изобъёт её. Она выздоровеет, а он успокоится. Нет, стулом, нет! Элиз отпрыгнула вдоль стены и основательный деревянный стул распался на составные части, оставив вмятину на покрытии. Сергей подхватил ножку стула и Элиз позволила себе поддаться, Удар по уху оглушил её. Нет! Хватит. Брось! Лучше руками, лучше прочувствуешь.
Сергей поймал её за руку и вывернул, сунув головой в диван. Связка в локте лопнула, прошив болью до затылка, и Элиз заставила Сергея изнасиловать себя. Сама вцепилась зубами ему в кисть, разрезая жалом и обратной регенерацией жилы. Напилась его крови, сливаясь душой, передавая эйфорический экстаз. Усыпила, зализывая разорванную плоть на руке.
Какое-то время лежала под ним, впитывая тяжесть его тела, залечивая свои раны. Нет ничего, что бы она не поправила. Плавая в расслабляющей усталости чужого, измученного сознания. В успокаивающей боли своего тела. Чувствуя себя нажравшейся пиявкой. Да, это противно, но ей было хорошо. Медленно качалась на тихих отзвуках спящего горя, превратившись в ленивую, тягучую волну, что колыхалась где-то в пространстве без связи с конкретным телом. Было хорошо.
Читать дальше