Рыжая Марика - Ученица волхва

Она стояла в полутемном, тускло освещенном подъезде. За мутным окном было темно. Ветер шумер в кроне деревьев. По стеклу барабанили редкие капли начинающегося дождя.

Рука почему-то дрожала — в ней мелодично позванивали ключи. Взгляд уткнулся в значок «21» на двери. Цифры поблескивали в свете лампочки. Чего же она так боится?

За спиной недовольно пыхтел отец, нагруженный сумками, как ослик това-ром. Наконец, он не выдержал и позвал жалобно:

— Ну что ты, Синеглазка? Так и будем стоять на пороге? Открывай, не бойся!

Она вздрогнула. Попав не с первого раза в щеколду, она дважды повернула ключ. Раздался сухой щелчок, прорезавший тишину полутемного подъезда, и дверь распахнулась.

В прихожей было темно и тесно. Кира (а ее звали именно так и никак иначе) неуверенно шагнула вперед, наткнулась на трюмо и остановилась в нерешительности. Шумно пыхтя и отдуваясь, отец втащил в квартиру сумки и щелкнул выключателем.

Стащив с себя старое серое пальто, и бережно повесив его на крючок, Кира оглядела прихожую — узкий коридорчик, в котором едва-едва помещались трюмо и гардероб. Тусклая, противно мигающая лампочка уныло покачивалась на потолке.

Сунув ноги в пушистые тапочки, Кира продолжила осмотр квартиры. В кухне она задерживаться не стала — она была чуть больше коридора. В углу смутно белел холодильник.

Где-то, насвистывая прилипчивый мотивчик, возился отец. Кира поспешила на голос, и оказалась в самой большой комнате в этой квартире. Сюда удалось вместить телевизор, раскладную софу, книжный шкаф, стол и пару кресел. Отец весело поглядел на нее.

— Ну что, Синеглазка, как тебе наши хоромы? — спросил он.

«Просто царские, — подумала Кира, но вслух ничего не сказала. Она терпеть не могла иронии.

— А свою комнату ты уже видела?

Кира покачала головой. Отец мягко подтолкнул ее к выходу. Они протиснулись в коридор и свернули за гардероб. Впереди забелела простая деревянная дверь. Кира, с замирающим сердцем, толкнула ее, оглядела комнату и повернулась к отцу.

— Ну как? — спросил Сергей.

— Здорово, — ответила Кира, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно убедительнее. — Правда, пап, мне нравится.

Улыбнувшись, Сергей взъерошил ей волосы и глянул на свои наручные часы.

— Уже поздно. Послушай, ничего, если мы сегодня без ужина? Не думал я, что мы сегодня так поздно прибудем…

Почувствовав, как болезненно сжался желудок, Кира качнула головой.

— Я не голодная.

— Ну и чудненько, — отец с улыбкой наклонился к ней и чмокнул в нос. — Ложись спать, завтра рано вставать. Спокойной ночи, Синеглазка!

— Доброй ночи, — пожелала Кира, глядя, как он закрывает за собой дверь.

Вздохнув, она села на кровать и снова оглядела комнату. От низкой кровати, накрытой серым пледом, пахло пылью. У шкафа отсутствовала полка. Разномастные стулья грустно смотрели на нее из-за тумбочки. Дыра в паласе была заботливо прикрыта кем-то газеткой.

Переодевшись в длинную ночную сорочку, Кира погасила свет в комнате и забралась под одеяло. Сон не шел. Взгляд бесцельно блуждал по комнате, и вдруг неожиданно остановился на фотографии в черной рамке. Фото стояло на тумбочке. Свет фонаря, пробившийся сквозь неплотно задернутые шторы, весело плясал на лице изображенной там женщины.

Кира с удивлением приподнялась на локте. Она точно знала, что не ставила на тумбочку фотографию мамы! Как она могла там оказаться? Кира закрыла глаза и помотала головой. При этом ее длинные светлые волосы бешено заметались по плечам.

Ее мама умерла совсем недавно. У нее было очень слабое сердце, и однажды, еще дома, когда случился приступ, «скорая» не успела вовремя приехать. Кира запомнила ту ужасную ночь в мельчайших подробностях. Помнится, перед тем, как навсегда закрыть глаза, мать ласково посмотрела на нее и ободряюще улыбнулась. Будто и не было у нее никакого приступа.

Не сказать, что до смерти матери, Кира была наглой и бойкой хохотушкой. Совсем наоборот. Но после трагедии девочка стала еще больше замкнутой и скрытной.

Все происходило слишком быстро. Когда семья только-только отметила сорок дней, отцу предложили работу в Москве. Отец Киры — Сергей Николаевич — был писателем. Ну, или точнее сказочником. Он писал сказки для детей, являлся автором серии «Малюткина книжка». Это было настоящей удачей — работать в Москве.