Андрей Алфёров - Мы так живём. Книга 2. Другие миры

Игорь с Кристиной вышли из дома и пошли по Мошолу-авеню к Ривердейл-авеню. Мошолу поднимается в гору и делает несколько поворотов. Выйдя на Ривердейл-авеню – Ривердейл тоже не стали переименовывать в речную долину – молодые люди повернули направо и через один блок, так здесь называют кварталы, очутились перед рестораном. Его фасад был деревянным, покрашенным блестящей тёмно-зелёной краской. Окна ресторана с большими решётчатыми деревянными рамами, были застеклены затемнённым желтовато-коричневым стеклом. Зал ресторана был слабо освещён, а над столиками свисали старинные лампы под медными абажурами.

Блюда были отменными, и Игорь с Кристиной с удовольствием поужинали. После ужина Кристина повела Игоря на улицу, по которой она очень любила гулять. Это улица называется Филдстон. От ресторана они пошли на юг по Ривердейл-авеню, прошли мимо школы № 81, потом пройдя несколько коротких переулков, вышли на улицу Филдстон.

Если Мошолу – проезжая улица, на которой не очень большое, но заметное движение, то Филдстон – это тихая боковая улица, на которую только иногда заезжают машины, привозящие местных жителей домой. Филдстон – улица зелёная. Большие деревья растут и по её обеим сторонам, и на зелёном газоне, разделяющим проезжие части. Дома на Филдстоне отстоят от дороги довольно далеко. Между домами и тротуарами простираются большие газоны. Поэтому улица кажется широкой.

В это время года природа украшает Ривердейл нежными розовыми цветами, густо покрывающими ветви многочисленных Розовых деревьев. Как называются эти деревья на самом деле, Кристина не знала, и для себя назвала их Розовыми деревьями. Особенностью этих деревьев было то, что цветы появляются на дереве раньше листьев. Когда большие розовые цветы, похожие на орхидеи, отцветают, появляются тёмно-зелёные с красным отливом листья. А пока цветы не опали, улицы Ривердейла выглядят очень нарядными.

Кристина держала Игоря под руку, и они медленно брели по тихой вечерней улице, которая заканчивалась на Мошолу-авеню, как раз напротив их дома.

– Я тебе говорила, что здесь, в Нью-Йорке, я себя чувствую очень хорошо. Мне здесь легко и свободно. Особенно нравятся вечера в Ривердейле.

– У меня похожее чувство. И я как-то задумался, почему это происходит? Думаю, это потому, что мы очень далеко от дома, от наших проблем, привязанностей, хороших и плохих событий. Здесь мы свободны от нашей повседневности. Поэтому всё кажется лёгким.

– А я ни о чём таком не задумываюсь. Мне просто хорошо!

– Ну, можно и так. Но, всё равно, надо стараться, чтобы дома тоже была лёгкость. Надо не позволять обстоятельствам поглощать нас. Надо быть над ними.

– Хм. Звучит довольно занудно, но может это и так, – задумчиво сказала Кристина, а потом возразила, – но, когда я один раз была в Австралии, там не было такой лёгкости. Наоборот, когда мы поехали на природу, там было даже тревожно, особенно, к вечеру.

– Здесь мы в большом городе. Нью-Йорк – это самое яркое воплощение самого понятия «город». Это – Город как таковой. Поэтому нам здесь и хорошо, ведь мы городские люди. А, если мы сейчас поедем в Нью-Джерси подальше в лес, то ощущения будут совсем другими. Как-то мы с родителями ездили в Сибирь. Мне было лет шесть или семь. Сестру Лену оставили дома с прабабушками, а меня взяли. Мы поехали на Байкал. Хотели попасть на остров Ольхон, но, почему-то не попали. Мы и ещё несколько семей, разложили палатки и устроились на ночлег на узком берегу озера. Вокруг был густой хвойный лес. Я спал в палатке в своём спальном мешке, между спальными мешками родителей, и всё было хорошо. Но посреди ночи я проснулся и услышал, что вокруг полно звуков, громких и тихих. Были слышны какие-то уханья, шорохи, шум сосновых ветвей, даже завывания. Звуки разносились далеко. И звуков было много. Вся обстановка была очень незнакомой и было даже немножко страшно. Потом я заметил, что мешки мамы и папы пусты. Вот тут мне стало страшно по-настоящему. Я чуть не заплакал, но услышал тихие голоса снаружи. Тогда я высунулся из палатки и увидел, что взрослые сидят на поваленном стволе сосны у костра и тихо о чём-то разговаривают. Я успокоился, залез в свой спальный мешок и уснул. Но тот недолгий детский страх перед неизвестной природой, с которой я остался один на один, я запомнил. И когда в школе рассказывали о первобытных людях, я понимал, как они могли бояться разных явлений природы и диких зверей. А самое, наверное, страшное было в неизвестности. И люди придумали себе богов, которые могли их защищать и помогать им в делах.