Фалена Лысакова - Путевые заметки странника по мирам. Про пряности, снег и трели ветра

До самых глубин неба, выше облаков, на которых я сейчас стоял, возвышались длинные столбы, на которых, как на маяках, горели фонари – будто это была дорога, безошибочно ведущая вниз.

Сквайззл – так назывался этот город, незримая точка начала координат; город городов. Я думал, что раз над городом простерлась ночь, то все спят, но на улицах неожиданно кипела жизнь: люди ходили по магазинам и в кафе, все здания были унизаны неоновыми вывесками и гирляндами, точно низками драгоценных камней. Разноцветные огни лились на меня со всех сторон, делая ночь яркой и слепящей.

Я прошелся по улицам, рассматривая все с открытым от изумления ртом – как я, должно быть, смешно выглядел! Но никто надо мной не смеялся. Я мог бы сказать, что все были радушны и добры, но, скорее, просто никому не было до меня дела.

Это был такой странный город… для юного, неопытного меня. Здесь никто не ездил на машинах или лошадях, не гудели поезда и не летали самолеты. Да и зачем они были жителям Сквайззла? Ведь у них под ногами раскинулось целое небо – небо, у которого не было границ.

Поначалу я дико боялся, что сорвусь и упаду – у меня не было крыльев и я не умел летать. Я стоял на краю облаков и, устремив взгляд в космическое варево, размышлял. Впереди у меня была целая ночь, чтобы слушать их истории и гулять по гудящим улицам, а у них эта ночь была длиною в целую жизнь.

И тогда я понял, что означает быть странником. И с тех пор начал записывать свои истории. Но никогда я не рисовал карт. Знаете, есть в мире места, куда не найдешь дороги по карте, сколько не делай пометок. Чтобы туда попасть, нужно идти по теням, что роняет умирающее солнце, или сквозь снежную бурю, или, закрыв глаза, просто слепо шагать вперед…

Ведь именно в этом и состоит задача странника.

На улицах Умъяхи одуряюще пахло специями всех мастей, от корицы, кориандра и аниса до перца всех цветов и сортов, ванили и шафрана. И все это облако терпких, сладко-горьких ароматов забивало ноздри и налипало на стенки нёба. Слюна во рту была сладкой и густой, точно мед. От яркого солнца и дыма из коптилен кожа становилась гладкой и бронзовой, а волосы пахли шоколадом и имбирем.

Город казался золотым – он был как чан залит солнцем от края до края; стены домов блистали золотистым песчаником, а дороги были вымощены кусочками янтаря – бурого, красного, рыжего и лимонно-желтого. В окнах и дверных проемах раскачивались занавески из бисерной бахромы.

Но самым пестрым, самым шумным и заполненным местом города была рыночная площадь, на которой с утра до ночи шла торговля. Сюда съезжались люди со всех концов Земли за специями и местными сладостями. «Золотой рынок Умъяхи» – наверняка вы не раз слышали это название и наверняка кто-то из знакомых нахваливал вам их пахлаву или тимьян.

Прилавки ломились от всевозможных пряностей, расфасованных в горшочки, деревянные ящички и висящих аккуратными пучками. Проходя по одной из рыночных улочек, ты миновал ряды с мешочками кардамона, кориандра, паприки, масала и розмарина; на прилавках высились миниатюрные горы из листьев базилика, звездочек бадьяна и розовой соли, похожей на друзы кварца, а прямо на дороге, преграждая путь, стояли глиняные чаны в пол человеческого роста, заполненные до верха фенхелем и душистым анисом.

Но самым ценным из всего, чем славился золотой рынок, был настой… сна.

Был у Умъяхи единственный изъян – этот сияющий город никогда не видел ночи, и люди, здесь жившие, не умели спать. Они проводили свою жизнь за будничными заботами, даже не ведая, каково это – прикоснуться головой к подушке, закрыть глаза и погрузиться в забвение. Спасала их только настойка сна, которая помогали им наконец окунуться в желанный, окутанный легендами мрак. Каково это – не видеть яркого света, что окружал их повсюду?..

Золото и деньги не ценились здесь так, как диковины, привезенные из иных земель, а более всего – как крохотные хрусталики света в стеклянных колбах. Они стоили целое состояние, ведь найти их можно было, лишь просеяв несколько раз песок, напитанный лунным светом, и то – сущие крупицы размером не больше кристаллика соли. Бледно-голубые, в тени они сияли, как далекие звезды.

Для жителей Умъяхи проку от них было мизерно мало, ведь солнце заливало их улицы и днем, и ночью, отражаясь от песчаных дюн. Однако приезжие выкладывали за хрусталики света круглые суммы, поэтому они были здесь своеобразной разменной монетой.