Светлана Яркина - Девятый дом

– Опаздываешь, – сказал мужчина, недовольно покачав головой, и постучал указательным пальцем по циферблату часов. Монг вздрогнул, оторвав взгляд от аквариума с рыбами, плавающими по спирали друг за другом. – Постажируешься немного, разберешься тут во всем и будешь работать самостоятельно, – он снова посмотрел на свои часы, на которых кроме циферблата не было ни стрелок, ни делений. – Давай собирайся.

Монг начал было собираться, но, оглядевшись вокруг, понял, что брать с собой ему ровным счетом нечего. Он находился в чужом кабинете, стены которого были окрашены в бело-голубой цвет. По центру располагались широкий дубовый стол и кожаное кресло с высоким подголовником. На стенах не было ни картин, ни дипломов, ничего, чем обычно украшают свои кабинеты руководители. А это определенно был кабинет какого-то начальника.

Стол был, на удивление, пуст: ни компьютера, ни телефона, ни привычных канцелярских принадлежностей. Вероятно, все эти приспособления были лишними для работы. Что точно не было лишним, так это рыбы, помещенные за стеклянный квадрат аквариума, вмонтированного в стол. Рыбы плавали, догоняя друг друга, держась на минимальном расстоянии, как летчики, исполняющие фигуры высшего пилотажа.

У одних были широкая голова и длинный тонкий хвост. У других, наоборот, пышные плавники и миниатюрная голова, которая казалась попросту лишней. Третьи были похожи скорее на ящериц, нежели на рыб. Они плавали по часовой стрелке, заныривая вглубь и возвращаясь наверх, создавая эффект воронки. Воронка затягивала в свое жерло и не давала оторвать взгляд.

Поймав себя на том, что еще немного, и он погрузится в транс, Монг силой оторвал взгляд от рыб и пошел следом за человеком, имя которого не знал или просто не мог вспомнить.

Они шли молча по длинному узкому, петляющему и, казалось, бесконечному коридору. Стены коридора были снежно-белые, потолок и пол тоже. Из-за плавности поворотов коридор напоминал желоб для санного спорта, накрытый сверху таким же, только перевернутым, желобом. Через пару минут у Монга начала кружиться голова, и он уже приготовился упасть.

– Привыкнешь, – сказал человек. И, к облегчению Монга, коридор внезапно повернул влево и уперся в лифт.

«Слава Богу, пришли», – подумал Монг.

Зайдя в лифт, человек нажал кнопку третьего этажа, и лифт начал спускаться вниз.

Выйдя из лифта, они сразу же оказались в помещении цилиндрической формы, стены которого рассмотреть было сложно. Они были окутаны туманом, который осел по периметру, словно был раскидан центробежной силой. Из-за его непроглядности и густоты контуры предметов стирались, в то время как в середине помещения воздух оставался прозрачным. По центру в нескольких метрах друг от друга стояли музыкальные инструменты. За каждым из них сидел человек и играл.

Приглядевшись, Монг обнаружил, что стен, как таковых, действительно нет. Вместо них помещение окутано темно-серой завесой очень плотного тумана. Монгу захотелось подойти ближе, чтобы разглядеть или даже попробовать его на ощупь, но ему уже давали наставления:

– Ты будешь работать с арфой. Предыдущего настройщика перевели на другую должность. По правде говоря, арфу уже почти никто не слушает. Чистых звуков она давно не издает, совсем зафальшивила. Никто особо не рассчитывает, что она заиграет, как когда-то. Поэтому просто следи за ней и поддерживай в рабочем состоянии. Неровен час, рассохнутся струны, и тогда все. Ты парень сообразительный, разберешься.

– Послушайте. Я крайне польщен, что мне доверили эту арфу. Но я никогда не играл ни на одном музыкальном инструменте. В детстве меня отказались принимать в музыкальную школу, сказали, что, мол, ваш мальчик не может отстучать элементарный ритм; не мучайте ребенка, пусть занимается лучше спортом. С гитарой потом тоже как-то не сложилось. В общем, музыка – явно не мое. Мне медведь еще в детстве наступил на ухо.

– С чего ты взял, что слушать надо ушами? Ушами много не услышишь, – человек вздохнул с досадой и нетренированным терпением, как делает учитель, когда уже не в первый раз пытается объяснить какую-то очевидную истину нерадивому двоечнику.

– Эта арфа очень старая. До нее, кстати, была другая, но она продержалась совсем недолго. Эта пока еще звучит. Фальшиво, надрывно и очень раздраженно, но звучит. В последнее время стали появляться скрипы. А струны совсем разболтались. Как подует ветер, такой вой начинается, как будто стая голодных волков воет от страха перед погибелью. А иногда такой плач заходится, как будто миллион дев плачет по своим не вернувшимся с войны женихам. Что мы только ни пытались сделать. И струны регулировали, и более опытным настройщикам доверяли. А ей все хуже и хуже. А потом решили пустить все на самотек. В общем, недолго ей осталось звучать. Так что работка тебе досталась непыльная, – и, ничего не сказав, пошел по направлению к девушке, которая крутилась вокруг скрипки, вслушиваясь в каждый звук.