Владимир Лехэм - Город

Но я уже бежал. Бежал, не зная, куда. Бежал, забыв про сердце, готовое остановиться в любой момент. Бежал так, что и мира, и самой жизни не чувствовал; оставалось только это – энергия, которой нужно стать скоростью… И не иссякнуть… Пожалуйста… Как можно дольше…

Сзади рвались взрывы, заходилась сирена, слышались выстрелы. Навстречу неслась темная улица, которую до этого я видел только днем. «Беги, беги, беги! Через минуту они вернутся – и тебя уже ничто не спасет!» Я не мог, как ни старался, – во рту появилась кровь, дыхание почти остановилось, ноги стали подгибаться. Из глаз хлынули слезы и, отчаявшись от бессилья, я рухнул в пыль. Через две минуты люди в черном меня подберут…

– Скрываешься? Не тебя там ловят? – послышался вдруг участливый голос.

Я открыл глаза. Надо мной стоял толстый пожилой человек в униформе таксиста.

– Тебя? Так это ты – триста шестой?

Я смог только простонать.

– Сволочи… Садись, поедем…

Тут я увидел, что перед нами стоит легковое такси. Дыхание уже немного восстановилось, и я смог выдавить:

– У меня нет денег… и документов…

Таксист задумчиво, как бы про себя, пробормотал:

– Не бери с собой вещи и документы… Поехали. Через минуту они вернутся, и тебя уже ничто не спасет.

Я был слишком измучен, чтобы что-то соображать. Через минуту мы уже неслись по тоннелям темных улиц…

Дома проносились все быстрее, сливаясь в серую стену. Тревожно горящие фонари пролетали и скрывались в темноте. Над нами проплыл Большой железнодорожный мост – мрачный, грохочущий… Впереди показались огни сорок шестой трассы – одной из главных скоростных магистралей города. Минута – и мы окунулись в море электрического света.

Огни текли сплошной рекой, сияющим потоком, многократно отражаемым зеркальными окнами небоскребов. Над этой рекой буйствовал неоновый огонь: империя рекламы захватила верхние ярусы Города. Дорожные знаки – знаки метро, переходов, стоянок – светились мягче, отражая сиянье фар… Толпа людей ручьем текла по переходам и тротуарам. Через каждые полкилометра в реку машин вливались новые притоки. Город жил.

– Куда мы едем? – спросил я.

– В Старый город. Здесь тебя найдут. Уже через минуту нас вычислят.

И действительно, не далее как через минуту над трассой появились черные, хищного вида вертолеты. Я так понял – это за нами. Травля продолжалась.

Уже мимо пролетели небоскребы сорок шестой трассы, за спиной остался Вокзал с его чудовищными мостами, километры подземных тоннелей, посты дорожных патрулей на границе городских секторов, развалины какого-то квартала, уничтоженного взрывом, – а мы все ехали.

Водитель долго петлял по темным улицам Старого города и в конце концов бросил меня одного, среди заброшенных домов и тускло горящих фонарей. Когда я уходил, из кабины такси до меня донеслись обрывки фраз – таксист говорил по телефону.

– …Я в Старом городе… Удирали от вертолетов… Вернусь поздно… Не беспокойся.

И напоследок (я отошел уже достаточно далеко, возможно, мне показалось):

– …Триста шестой. Новый… Хорошо.

Ночь. Улица. Редко-редко блеснет в темноте огонек зажженной сигареты позднего прохожего или заскрипит от ветра ржавый фонарь. Старый город. Полузаброшенные кварталы, где почти никто не живет. Растрескавшийся асфальт, разбитые витрины, мусор на тротуарах. Зловещие подворотни, оставленные машины.

Я иду. В тишине улицы звук моих шагов превращается в громкий стук деревянной палки по мостовой и, отскакивая от соседних домов, эхом возвращается назад.

Я иду. Черные громады домов без единого проблеска света угрожающе надвинулись на меня. Черные стены, серые окна. Холодным блеском встречает и провожает пустая витрина аптеки с красно-белым провалившимся навесом. Одинокий фонарь со скрипом качается на цепи, заставляя оживать камни мостовой, обрывки газет, пустые сигаретные пачки…

Я иду. Позади – Город, его центр, залитый огнями неоновых реклам, бешеный поток автомобилей, заливающих самые потаенные углы ярким светом фар, ночные клубы, бары, рестораны, шикарные такси, небоскребы, в которых не гаснут окна, и тысячи людей, несмотря на позднее время заполняющих центральные улицы… Позади Город. Однообразная, беспросветная жизнь, ничего не дающая ни мне, ни другим.

Странный скрип прерывает мои мысли. Прислушиваюсь, но ничего не происходит, и я иду, иду, иду…

Улица уходит вдаль, теряясь в темноте тяжелых зданий. По дальней стороне дороги, тускло поблескивая в свете фонарей, тянутся старые трамвайные рельсы. А наверху, мертвые, повисли провода.