Андрей Скоробогатов - Рутея

На пожизненные рудники на Архипелаг я не хотел. И вид у полноватого парня был скорее беспомощно-смешной, чем агрессивный.

К тому же, как ни крути, парень был прав. Я был метисом, которых многие в наших краях, памятуя о расовых чистках при диктаторском режиме полувековой давности, до сих пор не любили.

– Сам полукровка, слышишь! Иаски все полукровки, вы синтезированная раса. И вообще, такого народа не было на Земле. Была такая корпорация-директория – И-А-С. Индонезия, Аляска, Сингапур! Ещё Монголия, Перу и этот… Вьетнам, кажется. В вас специально намешали куча разных народов, четыре поколения скрещивали друг с другом, чтобы выживаемость повысить, и язык у вас искусственный, я читал.

– Опять он умничает! Ну, я хотя бы чистокровный иаск, а не такой, как ты. Таких, как вы, ещё век назад…

И вдруг он замер на полуслове, неподвижно вглядываясь в меня. Поднялся и смотрел на меня стеклянным взглядом.

Мне стало страшновато. Я попятился к лесенке, придерживаясь за стекло.

Дело в том, что такое уже случалось со мной – раз пять за последние недели. Люди – однокашники, продавцы, даже родители – останавливались на середине разговора и вдруг начинали на меня пялиться. Со мной и самим такое случилось один раз. Стоишь, пялишься на себя в зеркале, а внутри как будто кто-то шарится по моим мыслям.

Причём в прошлые разы, как и сейчас, это часто случалось при обсуждении каких-то политических или расовых вещей. Например, когда я заговорил про новости о таинственных исчезновениях людей из запертых квартир. Или о провалившейся четыре века назад колонизации Дарзит.

– Эй, ты чего? Что с тобой?! – крикнул я.

Это помогло, Темба моргнул и замотал головой, протёр глаза.

– Что?

– Ты как будто в трансе был. А я тебе врезать хотел сначала, а потом передумал. Свалишься ещё.

Темба посмотрел вниз, слегка пошатнулся, ойкнул, и сел обратно.

– Я тоже тебе врезать хотел. Ну что, мир?

– Мир, – кивнул я и тоже сел. Сначала немного посидели молча, потом я вгляделся в горизонт и слегка толкнул приятеля в плечо: – Смотри! Вон твой дредноут, летит от Заповедника. Ну правда, от кого ему там защищать? До рутенийцев пять тысяч километров через Заповедник или через Полярный океан. Он нарушителей границы ищет. Увидит – сначала припугнёт, а потом выжжет из импульсной пушки.

– Ты лучше давай расскажи мне, как нарушаешь границы совершеннолетия! Ну, как у тебя там с этой инспекторшей?

По идее, от воспоминания о ней я должен был густо покраснеть, но меня бросило в холодный пот. Я совсем забыл, что именно сегодня по расписанию посещение бюро труда, менеджера по профориентации.

Хлопнул по нагрудному карману – карту собеседований, специального девайса-документа с собой у меня не было. Как и бумажных справок, которые до сих пор, со времён Малого Средневековья любили выдавать в разных бюрократических конторках.

– Чёрт!

Сорвался с места, прыгнул на металлическую лестницу на колонне, с неё – на пол верхнего яруса. На руках остались ссадины, но я этого сразу не заметил. Вдоль стены пробежался до широких ворот в соседний блок, огибая разбросанную тут и там мебель.

– Ты куда? – крикнул Темба в спину. – Погоди, мне чего, одному возвращаться!

Было некогда объяснять. Я выглянул – нет ли в соседнем блоке вышедших на перекур из единственного сохранившегося наверху помещения метеорологов. Пусто. Накинул капюшон, включил хамелеон-модуль в куртке и нырнул в лестничный проём с отломленными перилами. Пробежал семь пролётов вниз, встал на принесённую тумбочку и пролез в вентиляционную камеру с раскуроченной решёткой. Прыгнул в коридор, приоткрыл дверь на этаж.

На четырёх этажах ниже расположились склады – бытовой техники, продовольствия. Выход располагался в дальнем конце помещения. Теперь настал самый ответственный этап – пройти мимо охранных дронов и не быть замеченным кладовщиками. Хамелеон-модуль мало того, что был не армейский – самодельний, сильно просвечивающий. Мне перепаяли его за триста шиллингов из какого-то рекламного блока. Камеры издалека и дроны, по идее, куртку в автоматическом режиме не должны зафиксировать, а вот людей вблизи не обманешь.

Пригнулся и зашагал вдоль нижнего яруса штабелей. В десятке метров зашелестел лопастями дрон – я сел за ящики, перевёл дыхание, посмотрел на время в набровнике. Оставалось сорок минут. Лишь бы не задержали, лишь бы успеть.

Через минуты две показалось, что опасность миновала. Высунулся из-за ящиков, прислушался. Вдали были слышны разговоры на смеси амирланского и бриззского – точнее, отчётливо слышны были только ругательства на обоих языках, а говорили, возможно, на каких-нибудь южных наречиях. Я рванул через зал и уже подходил к служебной лестнице на нижний уровень, как меня кто-то окликнул сзади.