Михаил Остров - Эволюция 2.0

Построить самый большой собор, заказать самые роскошные гобелены, самые масштабные фрески, короновать императора, отлучить императора от церкви – папы соревновались между собой в земной славе не меньше, чем простые смертные. Время было беспощадно к большинству римлян. Перепрыгнуть стену забвения и оставить по себе память удалось немногим.

Кто-то шагнул в вечность благодаря искре божественного таланта, как изможденный своей любвеобильной Мадонной-булочницей Форнариной Рафаэль, сумевший в своих картинах остановить мгновение, или Микеланджело, вынужденный стать художником и расписывать Сикстинскую капеллу, так как не сумел вернуть аванс, выплаченный папой Юлием II за собственное скульптурное надгробие…

Кто–то вписал себя в историю Рима великой литературой – Гораций, Овидий, Вергилий, Светоний, кто-то – своим искренним служением науке – сожженный на «площади цветов» – Кампо дель Фьори Джордано Бруно, публично отрекшийся от своих идей в римской церкви Санта-Мария Сопра Минерва Галилей, кто-то – редчайшими злодеяниями – Нерон, Калигула, Борджиа… И редко кто запомнился мудрым правлением, подобно императору Марку Аврелию, чья конная статуя (прототип всех конных статуй Европы) миролюбиво смотрит на нас с Капитолия больше полутора тысяч лет.

Есть и везунчики, попавшие в вечность благодаря случайности и вредному характеру: например, церемониймейстер папы Юлия II Бьяджо да Чезена, настолько доставший Микеланджело своими придирками, что тот изобразил его на фреске «Страшного суда» в виде дьявола. А кто-то оставил яркий след лишь на собственном надгробии, вроде этого: «Живи счастливо и весело, путник, который прочтет эти строки…».

Бродя по улицам Венеции, я случайно зашел в неприметный с виду собор Святого Себастьяна, расположенный на Кампо-ди-Сан-Себастьяно по Рио-ди-Сан-Базилио. В храме было безлюдно, лампадки освещали лица святых, которые строго смотрели на меня со стен храма.

Я остановился перед картиной великого Веронезе, на которой святой Себастьян, пронзенный стрелами, с надеждой и благоговением смотрит на Богородицу с младенцем на руках. Рядом краем глаза я уловил какое-то движение. Священник с крючковатым носом, в темной рясе и очках на рыхлом, невыразительном лице остановился рядом.

– Плоть человеческая слаба и уязвима, не так ли? – тихо промолвил священник. Я оглянулся по сторонам. В храме, кроме нас двоих, никого не было.

– Пожалуй, – вежливо ответил я.

– А ведь Господь намеренно сотворил нас такими, – продолжил он. – Почему? Почему люди страдают и умирают от страшных болезней, даже те, кто не совершал больших грехов? И кому же уготована жизнь вечная? На что вообще намекал Господь, создавая нас столь хрупкими?

– На что же? – я невольно заинтересовался странным священником.

– Хотите, я расскажу историю нашего храма? – вдруг спросил священник. Я утвердительно кивнул. Делать мне в этот день было больше нечего, а болтать с одиноким священником в пустой церкви еще не приходилось.

– Это одна из пяти церквей в Венеции, построенных как обет для избавления от чумы, – оживился священник. – Она строилась и расписывалась много лет, в конце XV – начале XVI века. Чума тогда считалась наказаньем Божьим, и храм, посвященный святому – защитнику от чумы и язвы, должен был умерить гнев Господа. Одним из строителей храма был некто Бенвенуто Инганнаморте. Во время чумы 1477 года он потерял родителей, братьев и сестер, жену и дочь, а сам каким-то чудесным образом выжил, получив свое родовое прозвище – «победивший смерть», и посвятил остаток жизни молитве и строительству храма – во искупление грехов человеческих. Он отвечал за возведение стен храма. И вот много лет спустя оказалось, что Бенвенуто сделал в стене небольшой тайник. А обнаружил его один из потомков Инганнаморте… – священник сделал паузу и выжидательно посмотрел на меня. – Хотите узнать, что он спрятал в тайнике?

Я вновь кивнул (не встречал ни одного человека, который отказался бы узнать тайну, хотя бы небольшую).

– Он оставил послание. Я нашел тайник в западной стене. В послании были в основном цитаты из Библии с комментариями самого Бенвенуто.

Священник провел меня к кафедре, достал какой-то старый манускрипт и прочитал:

«И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно» (Быт. 3:22).