Чхве Чинён - К солнцу за горизонт

Мерзавцы, поедавшие печень детей, были и в России. Похоже, здесь считалось, что печень девочек гораздо эффективнее печени мальчиков. Если бы я умела показывать фокусы, если бы могла превратить салфетку в розу, если бы могла спрятать Мисо у себя в кармане подобно голубке, которая исчезает в волшебной шляпе…… Приходилось избегать людных мест, но там, где не было людей, не было и еды. Легкомысленное решение идти через лес грозило встречей с дикими животными. Нужно было остерегаться и голодных собак. Словно лошади или коровы, мы передвигались вдоль железнодорожных путей и время от времени забредали в города и деревни. Оставшиеся в селах люди ожесточенно их охраняли. Они опасались замеченных на дороге путников, а путники опасались их. Любое неосторожное движение или подозрительное выражение лица легко могло стать причиной убийства. В разрушенных поселениях мы собирали еду и теплую одежду. Каждый раз, когда, окруженные лишь морозом, мы оказывались посреди пустоши, где было не укрыться от ветра и снега, тело становилось обременительным, раздражали даже собственные органы чувств. Некий бог, существующий лишь словами и светом, понятия не имеет, что такое голод и холод. По этой причине его нельзя считать совершенным, и по этой же причине он может существовать вечно. Если бы я могла с кем-то поговорить, то в первую очередь спросила бы: «Эта зима когда-нибудь закончится? В России вообще есть весна?»

Прошлая весна.

Обхватив ладонями теплую кружку с кофе и закутавшись в плед, я слушала ночное радио. В два часа вдруг полил дождь. «Жаль, теперь все эти белые цветы опадут», – подумалось мне с каким-то облегчением. Я убавила радио, чтобы лучше слышать звук дождя.

Только что закончились промежуточные экзамены. Досада из-за того, что на международном экзамене по английскому языку я набрала меньше баллов, чем ожидала, неуверенность, смогу ли в будущем заниматься тем, чем хочу, и едва уловимая головная боль не давали той ночью провалиться в глубокий сон. Утром, когда я открыла глаза, сияющие солнечные лучи тихо поедали капли ночного дождя. У меня была мечта: я хотела вести свое ночное радио. Хотела проводить ночи в маленькой студии.

Смерть тогда была далеко, а тропа, по которой мне вот-вот предстояло карабкаться, выглядела крутой, но скучной. Родители больше десяти лет выплачивали кредиты, я должна была заботиться о своих кредитах сама, а Мисо, у которой даже не было друзей, проводила дни в одиночестве. Тусклая меланхолия, словно въевшийся запах жареного мяса, сопровождала меня даже в веселые и радостные моменты жизни. Между мной и остальным миром всегда висела густая дымка, поэтому в те дни на все свои вопросы я получала лишь самые расплывчатые, туманные ответы. Но, как бы то ни было, тогда над головой у нас была крыша, защищавшая от дождя и снега, был теплый пол под ногами. Если бы я не захотела никого видеть, если бы мне стало страшно, в то время я могла бы закрыть дверь в свою комнату, забраться под письменный стол и слушать там музыку. В холодильнике всегда ждала питьевая вода и кимчи, в контейнере хранился рис, в любой момент можно было открыть буфет и достать лапшу быстрого приготовления. Можно было включить свет, помыться в горячей воде. Можно было купить пива в круглосуточном магазине. Чтобы высветилась цена, достаточно было лишь навести сканер на штрихкод. Можно было наблюдать за прохожими без страха и ненависти. Можно было просто наблюдать.

Не случись тогда ничего, ничего так бы и не случилось.

Дом, в котором мы жили, так и не стал бы нашим, тот кредит превратился бы в следующий, а мы откладывали бы смерть со словами: «Так тяжело, что жить не хочется!» Смирно, покорно мы понемногу укорачивали бы данное нам время и уходили из жизни.

– До начала весны мы уедем из этих краев, – сказала женщина, доверившая мне сына в церкви.

У нее был муж, и была машина. Женщина сразу спрятала ребенка на заднем сиденье, но уезжать не спешила. Похоже, ей было страшно оставлять нас с Мисо посреди дороги. Если бы я не была кореянкой, и если бы со мной не было Мисо, женщина уехала бы без раздумий. Да и сына своего не доверила бы в мои руки. В свою очередь я, встреться мне эта машина без пассажиров, обязательно украла бы оттуда что-нибудь. Даже последнюю банку консервов забрала бы не мешкая.

Мы оставили женщину наедине с ее сомнениями и пошли. За спиной хлопнула дверь машины, и женщина медленно подъехала к нам. Опустив окно, она велела взять с заднего сиденья необходимые нам вещи. Сказала, это в благодарность за то, что я присмотрела за ее сыном. Пассажирское сиденье было забито одеялами, одеждой, бутылками с водой, консервами и дегидрированными продуктами. Рассматривая все это, я встретилась глазами с ее мужем. У него был отрешенный взгляд. Взгляд человека, который лишился чего-то дорогого. Мужчина был подавлен даже несмотря на то, что находился рядом с женой и сыном, несмотря на то, что мог передвигаться на машине, набитой консервами и водой. Я вытащила две банки консервированной рыбы и отошла. Женщина не уезжала. Я вернулась к машине и взяла пару пакетов порошкового супа и две банки фасоли. Женщина вытащила из черной сумки большую горсть карамельных конфет, протянула их нам, и, лишь когда я приняла их, машина тронулась. Отъезжала она медленно, но быстро ускорилась.