Иван Митряйкин - Поцелуй Ехидны

– Сейчас мы разберемся, что за светомузыка здесь происходит, что за дискотека, почему меня не пригласили, – поговорил сам с собой Влад.

Спальные корпуса напоминали старые бараки, в которых сделали ремонт и приспособили под нормальное жилье. Фундамент был очень высоким и выступал из стены сантиметров на десять. Алкоголь предлагал Владу разогнаться и попробовать запрыгнуть на этот выступ. Но опыт, приобретенный в армии, заставил его спокойно подняться на крыльцо и аккуратно перейти на фундамент. Вот такая вот победа интеллекта над грубой физической силой. Главное – убедить себя, что идешь не по узкой полоске, а по ровной дороге. И тогда никогда не упадешь. Он помнил это еще с детства, когда ходил по заборам. Да, он был лучший ходок по заборам на своей улице. Надо было бы это в резюме указать.

Осторожно ступая, он приблизился к окну одной из комнат медицинского блока и, держась рукой за отлив, прижался лицом к стеклу. Сначала было темно, потом стал проявляться чей-то силуэт. Нет, он не светился в прямом смысле этого слова, он просто был из другой, какой-то синеватой темноты и своей чужеродностью выделялся на темном фоне. Свою роль сыграло и то, что фигура стояла прямо около окна, повернувшись боком к Владу, и их разделяла только кровать, на которой лежал спящий ребенок. В склонившейся фигуре он с изумлением рассмотрел одну из ночных нянечек – эти бабульки заступали на дежурство в одиннадцать вечера и уходили в семь утра. Царицы ночи в спальном корпусе. Свечение усилилось, и Влад с ужасом увидел, что изо рта старухи высунулся отливающий тусклым голубым светом раздвоенный язык. Хотя нет, не язык, а несколько тонких извивающихся щупалец! Она пригнулась к лицу ребенка, и щупальца змейками скользнули ему в рот и начали пульсировать темно-голубым светом. Старуха наклонялась все ниже и ниже, и вот уже ее губы коснулись губ спящего, изображая какое-то извращенное подобие поцелуя.

Влад рефлекторно отшатнулся, ногти царапнули по отливу, и щупальца, мелькнув, исчезли во рту старухи. Она со скоростью кошки повернулась к окну, и сгусток чего-то тяжелого, мутного, похожего на гной шмякнулся о стекло как раз там, где было лицо Влада. Он дернулся и, не удержавшись на узком выступе, упал спиной вниз. Ударился затылком о бордюр и потерял сознание.

Семнадцатый век. Через несколько месяцев после появления первых случаев заболевания, в Италии началось время массового вымирания горожан, время братских могил и безмерной скорби. Каждый день местные жители выносили из домов тела умерших родственников и оставляли их лежать за дверью. Прямо на улице, при всех, покойников раздевали, и лекарь осматривал тело, проверяя на наличие бубонов и чумных пятен. Если доктор констатировал смерть от чумы, то дом умершего закрывали на карантин. От городского управления приходил специальный человек и окуривал все помещения едким дымом тлеющей смолы и серы. Он со своей жаровней переходил из комнаты в комнату, и густой противный дым, вероятно, выгонял из жилища большую часть блох. Под конец процедуры двери дома заколачивали снаружи двумя досками крест-накрест – знак чумы. Осенью Сенат усилиями некоторых умных не по времени сенаторов издал второй декрет по поводу чумы. В этом документе напасть уже не именовалась наказанием Господним за человеческие грехи – там говорилось, что это заразная болезнь.

Один из сенаторов, голосовавших за признание чумы болезнью и за современные методы лечения, вышел из своего дома. Если бы кто из знакомых его увидел, то был бы очень удивлен. На сенаторе был легкий кожаный плащ, перчатки, широкополая черная шляпа доктора и маска в виде клюва. Вылитый чумной доктор. Но имелось одно отличие: плащ и перчатки были более тонкой выделки и весили гораздо меньше, маска-клюв была пустой и предназначалась, как и шляпа, только для маскировки. Сенатор знал, что зараза ему не угрожает. А вот деревянная трость была гораздо тяжелее обычной палки доктора. После непродолжительной прогулки он подошел к богатому зданию и толкнул дверь. Там его должны были уже ждать. К удивлению сенатора, дверь оказалась запертой. Он постучал. Открывший слуга недоуменно посмотрел на него.

– Марио, что-то случилось? – спросил сенатор. – Почему ты так смотришь? Что-то с твоим господином?

Марио замотал головой.

– А в чем дело?

– Вы же к нему уже пришли. – Слуга побледнел, и капли пота выступили у него на лбу. – Вы ведь уже там!