Маша взглянула на картину слева от центральной. Мужчина и женщина, с ними – мальчик. Они идут по дороге – прямо на зрителя, смотрящего на полотно.
Что-то странное отличало эти картины от остальных. Но что? И вдруг к Маше пришло осознание. Картины молчали. Никто не кричал с полотна, даже дети. Безропотное молчаливое смирение несчастных людей и невозможность что-либо изменить создавали горькую тишину, исходящую от них. Маша подошла к правой от центральной картине.
Вечереет. По дороге спиной к зрителю бредут вдаль женщина с мальчиком и мужчина с ребенком на руках. Мальчонке, которого ведет за руку женщина, лет семь-восемь. Они босые, идут по грязной глинистой дороге. На спинах родителей – поклажа. На путниках рваная грязная одежда. Головы мальчика и женщины закутаны в платки. На мальце короткие, не по росту, штанишки. Все изображенные явно замерзли. Это, скорее всего, глубокая осень. Скользкая от недавно прошедшего дождя дорога идет вверх, что затрудняет передвижение и так уже уставших промокших путников. Слева виднеется вымазанный глиной низенький домик, наверно – придорожный трактир. Справа – холм с протоптанными тропинками, ведущими к высокому строению, похожему на старый замок. Картина довольно большого размера и настолько подробно прописана, что вызывает полное ощущение реальности происходящего. «Как же красиво и при этом… трагично! Что-то знакомое, как будто я уже видела это».
Она подошла поближе. «The chalk sellers. In the evening. 1882–1883. Leon Frederic», – прочитала на табличке. «Продавцы мела. Вечером. 1882–1883. Леон Фредерик», – перевела Маша, заглянув в интернет на мобильном.
«Ладно, пора домой. Я слишком задержалась. Скоро пять часов, а я здесь с утра. Всё. Хватит». Маша, резко отвернувшись от полотна, решительным шагом направилась к лифту. При выходе из залы прохладный резкий ветер дунул ей в лицо и растрепал волосы. Она остановилась. «Откуда здесь сквозняк?» – подумала удивленно. Закрылась рукой от следующей волны холодного воздуха и развернулась лицом к картине. Ветер подталкивал ее в спину, направляя к огромному полотну. Уходящие вдаль путники казались еще реальнее. Ее взгляд упал на ребенка, спящего на руках мужчины. Это была девочка лет пяти-шести. Голова закутана в платочек, из-под него выбиваются светлые волосы. Девчушка сладко спала, согретая теплом своего заботливого отца. Мужчина, крепко держа ее в объятиях, устало передвигался в истоптанных, рваных башмаках. Впереди, уже совсем близко, виднелось пристанище, которое даст возможность утомленной, измученной семье согреться и получить, если повезет, хоть какое-то пропитание.
Маша, потянувшись к полотну, кончиками пальцев с нежным сочувствием дотронулась до головы ребенка. Вдруг ощутила, как чьи-то сильные руки подняли ее и она оказалась в крепких знакомых объятиях! И тут Маша узнала его. Давно забытое чувство защищённости маленькой девочки на руках родного человека яркой вспышкой озарило ее сознание. Сладкое томление пробежало по маленькому детскому телу. Она обняла мужчину, крепко прижалась к нему и провалилась в глубокий сон.
Холодный ветер вихрем закружил по пустой зале и устремился вслед за путниками, медленно уходящими по дороге в даль.
Глава четвертая
Новый храм
Солнце медленно подымалось от горизонта и косыми ласковыми лучами целовало купол храма. Прохладный майский ветерок, не желая согреваться назойливым светилом, быстро пробежал по широким каменным ступеням, ведущим вверх, и без каких-либо препятствий влетел в пустующее помещение через настежь распахнутое окно колокольни. Только недавно отстроенное здание храма гостеприимно предоставляло пристанище уставшим от ночных забав воздушным стихиям. Ветерок выгнал стаю сонных голубей навстречу майскому утру и по-хозяйски облетел вокруг каменного свода. Осторожно, не тормоша строительную пыль, умиротворенно расползся по каменному полу и наконец-то затих.
Солнечные лучи покрывалом расстилались на верхушках леса и далее – на холмах и полях, возвещая о рождении нового дня. Было раннее, пока еще прохладное весеннее майское утро. Уже вовсю щебетали птицы. Природа поражала взор буйством красок. Мухи, муравьи и все другие лесные жители радостно летали, ползали, щебетали, озабоченные своими обязанностями обустройства лесного порядка.
Новый храм виднелся издалека. Гордость архитектора-строителя Федора Елисеева – тщеславие Творца, довольного своим величественным творением. Для строительства храма было выбрано самое высокое место. Огромная каменная возвышенность обрабатывалась передовой строительной техникой. Была построена внушительных масштабов площадка, к которой вели широкие ступени, – они шли по кругу, открывая доступ к ней со всех сторон света. Монолитные гранитные глыбы здесь же, у подножия холма, были обработаны и сформированы в строительные блоки. Остатки неиспользованных каменных блоков предназначались для завершения обустройства платформы вокруг храма. Местные жители с нетерпением ждали завершения строительства, исходя не только из религиозных интересов, но также из своих личных потребностей: остатки гранитных блоков прекрасно подходили для обустройства домов. Люди периодически навещали Федора Елисеева с вкусными лесными дарами, задабривая архитектора.
Читать дальше