Наталья Иртенина: Легенда о Кудеяре

А тут повадились у нас трое недорослей за этой ученостью лазать, на культуру поглядеть да свой кудеярский обычай показать, не обидеть. Сами еще умом не вышли, авторитету совсем не набрали, в деловые пробиться не успели – а туда же, родителей не спросясь. И куда только школа смотрит. Иным словом, проморгали балбесов. Еле-еле по шестнадцать всем троим стукнуло, да, видно, хорошо пристукнуло. А оттуда, от олдерменцев, и набрались всякого. Ну и, конечно, свое родное, кудеярское, взыграло. Но это все не сразу началось и не вдруг выяснилось. Ходили-то они не через официальную Дыру, которая в бывшей пивной.

Оказалось, в Кудеяре пробило не одну, а целых две Дыры, только одна потайная была, скрывалась в канализациях от всевидящего ока Кондрат Кузьмича и иного начальства. А как те трое ее нашли, это уж только они знают. Никому, конечно, не сказали, еще чего. Сами пользовались. А попробовал бы кто в этих баламутных летах не попользоваться таким секретом. Про вторую Дырку вовсе могли б никогда в Кудеяре не дознаться, если б они осторожность проявляли. Так нет, не проявили, вот и прорвало канализации. Полгорода дерьмом залило. Но это потом было. А сначала все обыкновенно шло, без разных ситуаций и происшествий.

Просто им нечего было делать. Ну совсем нечего. Кудеяр – город хоть знаменитый, но суровый, под стать Кондрат Кузьмичу и его крепкой руке. Милостей от Кудеяра не дождешься, хоть век сиди и жди. Тут надо самому головой работать, дело себе выдумывать. У нас ведь как – кто в лихие шайки подался, авторитет разрабатывать, кто клады ищет, а кто на мыльно-веревкином заводе мух жует. А больше у нас заняться нечем, если в кармане пусто, чтоб в деловые или там в начальство выбиться и в Олдерляндию жен да блудных девок вывозить на показ.

Вот Аншлаг, Студень и Башка нашли себе знатное дело – побратимам-гренуйцам бабушку Кондрат Кузьмича показывать, матушку, значит, его батюшки. А было так.

Через уличный люк спускались в канализации и шли с фонарем, чавкали башмаками по тухлой воде. Впереди Башка, он главный, потому как самый умный и так умеет влепить затрещину, а потом еще посмотреть со значением, что сразу все делается ясным. За ним Студень, озирается по сторонам, будто в первый раз, черпает кедами мутную жижу, вздрагивает на дальние невнятные звуки, ловит эхо гулящее. Этого напугать нетрудно, но не трус, а просто очень нервный, оттого в иных жизненных обстояниях принимается дрожать и трястись, как самый что ни на есть мясной студень. Последним с довольной рожей топает Аншлаг, глубокие лужи в целые фонтаны превращает. Ему всегда весело и радостно, будто щенку с вислыми ушами и толстыми лапами. Если б имел хвост, вилял бы, а так всего-навсего губу отквасит и ухмыляется во всю ивановскую. А звать всех троих Сашка Головань, Егор Студенкин и Витька Волохов.

Вот дошли они до одной им известной развилки и сворачивают. Свет фонарный по стенам с трубами заскорузлыми прыгает, рыщет, вытаскивает из темноты накарябанную срамоту. Башка тут же в карман полез за принадлежностью.

– Чего этот барабашка домовой такое место себе выбрал? – говорит. – Лучше, что ль, не нашел?

– Ага, – подхватывает Студень, – мокро и воняет. То-то он злой такой, в нужнике, считай, живет.

– На то он и дерьмовник, чтоб тут жить, – отвечает им Аншлаг, весело хрюкая.

А не успел он это досказать, как Студень, взвизгнув, к стене отскочил, да там и встал намертво. Башка сей же миг ощутил сильный хват за ногу, а Аншлага крепко, но совсем беззвучно поддало под мягкое место, чуть-чуть не опрокинуло в тухлую воду.

Студень криком исходит, прячет голову в плечах:

– Пиши скорей!

– Ах ты, такой-разэтакий, да твою так и еще разэтак! – ругается Аншлаг, да и тут из него искры задора сыпятся.

Башка без подсказок уже чертит въедливой краской на стене срамное слово. Только домовому тутошнему на этот раз мало трех букв, больше требует и зловредно цапает всех за разные телесные части, будто не две руки имеет, а все шесть, и предлинные. А может, и так, на глаза-то он не показывался никогда. Башка нацарапал еще всякого, по-русски да по-заморски, и так утолил хозяина здешних вонючих мест. Руки, в неизвестном количестве, убрались, дорога вперед освободилась, и недоросли устремились дальше, переводя дух. Вскоре показалась Мировая дырка, в самом мокром и вонючем пространстве. Дыра висла в стоячем воздухе и дружеским видом приглашала сквозь нее пройти. А дани никакой не требовала, не то что сосед ее, отхожий дух, вредный и охочий до хулиганства.