Никита Патрушев - Баллада о Гриме. Книга 1

Йохан медленно и дотошно проверял каждый экземпляр, играя на терпении продавца. Пару раз он опускал на место винтовку только для того, чтобы через несколько секунд снова ее поднять и продолжить осмотр. Краем глаза, наблюдая за пришедшими, Йохан получал немалое наслаждение от представления, что он устроил. По движениям барыги было видно, что выдержки ему необходимо занять у своих коллег. Сначала спокойно стоявший торговец принялся переступать с ноги на ногу и кряхтеть, будто старый дед. После он и вовсе стал, словно маятник на часах, недовольно расхаживать из стороны в сторону. Вдоволь насытившись этим, Йохан закончил проверку и, не выпуская последнюю винтовку из рук, обратился к продавцу, стараясь говорить как можно более пафосно и даже театрально:

– Товар более чем отличный. Теперь давай поговорим о цене. Сколько за все это добро ты попросишь?

Глаза торгаша блеснули. На секунду в его взгляде промелькнула алчность. Стало очевидно, что ему не терпелось вытянуть как можно больше и слинять. Однако он быстро унял эмоции и вернул на лицо добродушную маску.

– За такой левак в наше неспокойное время, сколько ни попросишь, все будет мало. Думаю, восемнадцать тысяч кредитов наличкой, и он ваш.

Услышав цену, Йохан слегка дернулся. Наглость барыги перешла все границы. Просить за все про все семь тысяч кредитов стало бы грабежом даже в самый шумный и многолюдный базарный день. Йохану понадобилось некоторое время, чтобы переварить это. Он еще раз осмострел ящики и, повернув голову, уставился на торгаша взглядом полным апатии.

Так прошло добрых пару минут. Все присутствующие на сделке молчали. Каждый пытался справиться с напряжением, как мог. Горе-продавец медленно шагал из стороны в сторону. Его шестерки опасливо переглянулись и замерли, в полной готовности ожидая конфликта. Йохан же стоял с каменной миной, однако внутри смаковал каждую секунду, словно малый ребенок, впервые вкусивший настоящее мороженое. Вести игру против человека, который считает себя акулой бизнеса, но при этом не замечает простейших вещей, было для него редким весельем. В более нелепой и смешной ситуации Йохану не приходилось принимать участие уже давно, однако, меру надо знать, поэтому он спокойно как ни в чем не бывало продолжил разговор:

– Эй, дорогой мой, – Йохан привлек внимания расхаживающего торгаша, который лишь слегка повернул голову, показывая этим готовность слушать. – Давай поступим так. Я плачу сотку кредитов мелочью, забираю товар, и мы расходимся по своим делам.

Ежиный топот [12] Шаги маленького человека, громко ступающего по земле. Прим. автора резко прекратился. Торгаш посерьезнел настолько, что, казалось, лицо его вот-вот треснет. Он вскинул руку и только его шестеркам понятным знаком приказал тем быть готовыми к начинающейся заварушке. Однако те и без этого уже стояли, прислонив руки каждый к своей пушке. Йохан в это время невинно рассматривал винтовку. Мыслями же он находился далеко от проверки товара. Боковым зрением он следил за каждым на сходке и по движениям пытался предугадать их итоговую позицию. Его прервал продавец:

– Слушай… – сказал он без прежней учтивости и, очевидно, наигранно вздохнул, дабы добавить в предстоящий разговор нотку участности, – надеюсь, ты понимаешь, в какой ситуации оказался? Не в твоем положении что-то требовать. Давай так. Ты платишь пятнадцать тысяч удобным тебе способом, выбираешь себе одну винтовку и уходишь отсюда. – На мгновение он замолчал и вдруг добавил: – Живым.

Ультиматум понятней некуда , подумал Йохан.

– Хм… – только и произнес он, смазав реплику легкой улыбкой.

Именно эта деталь поменяла все. Барыга всполошился, глаза забегали. Он принялся судорожно оглядываться по сторонам. Прежде чем торгаш легким мановением кисти приказал прислуге стрелять по наглецу, в его голове промелькнула мысль: Почему этот чертила ухмыляется? Однако обмозговать ее он не успел. Пришло время бойни.

Началось все с резкого движения шестерки. Тот явно перенервничал. Дрогнувшей рукой паренек направил пистолет на Йохана и прокричал:

– Бабки или жизнь, суч… А-А-А!

Истошный вопль барыжного прихвостня раскатился по полю. Его пятерня отделилась от запястья и, мертвой хваткой сжимая пистолет, завертелась в воздухе. Увлекаемая инерцией, она, словно отлично запущенный фрисби, скрылась далеко в траве, по пути забрызгав кровью всех присутствующих. Гримаса ужаса исказила лицо бедолаги, который слепыми глазами смотрел на обрубок, еще пару секунд назад бывший его рукой. Кровь толчками изливалась на вытоптанную землю, предательски ускоряя темп. Звук выстрела со стороны леса пронесся по полю и вывел шестерку из шока. Он дернулся и схватился за предплечье, пытаясь остановить кровотечение. Вышло не лучшим образом, однако поток ослабил напор. Где-то сбоку с промежутком в долю секунды упали тела двух его коллег. Все еще находясь в состоянии шока, он посмотрел на них. Ранений не было. Вырублены «нелеталками [13] Электрический разряд, который отключает на некоторое время мозг жертвы, вводя ее в состояние искусственной комы. Примечание автора ». Полный ужаса взгляд переметнулся на оборзевшего покупателя. Тот повалил главного на землю и приставил пистолет к его затылку. Шестерка пошатнулся, сделал шаг назад и, запутавшись в ногах, рухнул на землю. Кроме редких всхлипов, он больше не издал ни звука. Барыга тем временем лежа на животе и ртом, полным травы и земли, пытался выбить себе свободу: