Он повернулся к пылающим руинам. Мо , подумал он, чувствуя, как его тело сжимается в комок от охватившего его горя.
– Все, что я сказала тебе, правда, – ответила госпожа Койл. – Твоя мать мертва. Началась война со спэками. Илай Пинчин узнал обо всем прежде, чем я смогла что-то сделать, и горожане были готовы повесить вас обоих на ближайшем суку. – Вид ее был решителен. – Я отговорила его, позволив вместо этого сжечь дом.
– Внутри которого осталась она. – Деклан смотрел на госпожу, не веря тому, что он слышит. На глаза навернулись слезы. – И теперь вы считаете, что совершили геройский поступок.
Госпожа Койл мотнула головой:
– Иногда тем, кто стоит во главе, приходится совершать ужасные, нечеловеческие поступки, Деклан.
Он сел. С бо́льшим трудом, чем хотелось бы, но сел, а затем встал на ноги. Госпожа Койл по-прежнему стояла на коленях.
– Она погибла, госпожа, – сказал он.
– Мне очень, очень жаль, Деклан.
– Она погибла, – сказал он снова, сжав кулаки. – И вы поплатитесь за это жизнью.
Госпожа Койл не шелохнулась, даже не моргнула:
– Значит, так тому и быть.
И ее решительность скорее, чем что-то еще, заставила его сделать шаг. На ее лице все еще была написана уверенность в своей правоте. Он огляделся и нашел короткую, толстую доску, отвалившуюся от дома. Она почернела, но уже не горела. Он поднял ее, понимая, что собирается сделать с ней, и это ужаснуло его, но так, будто он видел этот ужас со стороны.
Деклан взвесил доску в руке. Тяжелая, такой можно нанести непоправимый удар.
Он подошел к госпоже с доской в руке, словно бы наблюдая за собой издали. Они были одни. Люди, устроившие пожар, прятались в собственных домах, ожидая утра, с приходом которого они покинут это место навсегда.
– Что ты замыслил, Деклан? – раздражающе спокойно сказала госпожа. – Теперь решать тебе.
– Вы увели меня, чтобы дать им возможность убить ее, – сказал он, вращая палку в руках. – Мы могли бы убежать. Могли бы быть вместе.
– Ее народ тоже не принял бы вас, Деклан. Началась война…
– Вы убили ее. Можно сказать, подожгли своими руками.
Она все еще стояла на коленях перед ним и теперь впервые посмотрела на него обеспокоенно.
– Деклан, – сказала она.
– Не называйте меня по имени, – сказал он. – Мы больше не знаем друг друга.
– Деклан , – сказала она снова, а потом оглянулась на уцелевшие дома, вглядываясь в Шум их обитателей. Никто из них не собирался приходить ей на помощь. Она повернулась к нему, расправив плечи: – Делай что хочешь.
Он замер:
– Делать что хочу?
Она с вызовом взглянула в его глаза:
– Все, что ты говоришь, правда. Я сделала чудовищный выбор. Я должна была его сделать. И я заслуживаю последствий этого выбора.
Он снова взвесил палку в руках, глядя на нее свысока. Его Шум грохотал вокруг них, опутывая языки пламени за его спиной, до сих пор шокировавшие его новости о смерти матери и огромную, ужасающую пропасть, которую оставила в его душе потеря Мо.
Госпожа предлагала себя в жертву, чтобы утолить его ярость.
Она смотрела на него и, скорее всего, совсем его не боялась.
Он поднял доску.
Она слегка зажмурилась, но больше никак не реагировала.
До тех пор, пока он не бросил палку прямо ей под ноги с такой силой, что она отшатнулась.
– Придет день, госпожа, – сказал он, – когда вы уже не будете так во всем уверены. И тогда наступит ваш крах. В этот день вы падете. И я надеюсь, что смогу это увидеть.
Он обернулся спиной к огню, рухнул на колени и громко заплакал.
* * *
Когда оставшиеся жители покидали город на следующее утро, за ним никто не пришел. Он лежал среди запорошенной пеплом травы у развалин дома, свернувшись в клубок, и не видел никого – ни Илая Пинчина, ни госпожи. Он был готов им отказать, сказать им все, что думает о них и их бегстве в Хейвен, но никто так и не пришел.
Он подумал, не госпожа ли об этом позаботилась.
На рассвете он услышал, как заводится на площади атомобиль, как скрипят запряженные быками повозки, уходящие к реке, услышал сгущающийся Шум последних уходящих жителей Горизонта, опасающихся того, с чем им придется столкнуться на пути в Хейвен.
Он надеялся, что их всех перережут.
А потом передумал, хотя ему совсем этого не хотелось.
Среди беженцев были люди, которых он знал, люди, которые были ни в чем не замешаны, те, кому не хватило смелости пойти против воли Илая Пинчина. Он признался себе в том, что вот ему-то уж точно желал смерти.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу