Генри Олди: Вторые Руки

Лавочник пятится от женщины, словно увидел чудовище.

Лавочник(хриплым шепотом). Изыди! Изыди, не искушай! Прочь!!! (Овладев собой.) Извините. Ничего не получится.

Хомо Дозяйка. Я так и думала.

Лавочник. Ну и глупости думали. Просто я — ка­торжанин. Местный. Мы, местные, все каторжане, до единого. Вам не понять, я даже не стану рассказывать. Мое жалованье... (Вздохнув, идет к столу. Отхлебываетчаю из носика заварничка, полощет рот, выплевывает.) Короче, здешняя валюта неконвертируемая. Даже отдай я вам всю кубышку — ничего не получится. Что, не ве­рите?

Хомо Дозяйка. Верю. Я родилась неудачницей. Вешайте костюм обратно. Пусть достанется везучей женщине. Пусть она — русский язык и литература. Да­вайте взвесим платье поварихи. Оно явно полегче. Черт с ней, с кухней. Черт с ними, с биточками. И с тефтеля­ми. Черт, черт, черт! Это ничего, что я бранюсь?

Лавочник.Ничего. (Задумался, потом решительноснимает трубку телефона. Набирает номер.) Занято. Ладно, перезвоним. (Набирает заново.) Вечно у них за­нято...

Продолжает набирать.

Хомо Дозяйка. Куда вы звоните?

Лавочник.В кассу взаимопомощи. У нас есть такая касса. Благотворительная. Я дозвонюсь, и вы да­дите запрос на это... как его? Вот же словечко придума­ли... (В десятый раз набирает номер.) А, вспомощество­вание! Если я правильно выговорил, конечно. Шанс мизерный, но мало ли...

Хомо Дозяйка( подходит к нему, неожиданно). Что будет, если вам развязать этот дурацкий пояс? Я бы хотела посмотреть на ваше лицо без него.

Тянется к глазной повязке Лавочника. Тот аккуратно, но строго отстра­няет руку женщины.

Лавочник( без раздражения, мягко). А что будет, если вам выколоть глаза? Не надо, прошу вас. Это лиш­нее. Вот, берите трубку. Свободно. Они сейчас выйдут на связь.

Хомо Дозяйка.Что им говорить?

Лавочник.Ничего. Они сами все проверят. И сами скажут: да или нет. Вы просто ждите, молча. Они сами...

Женщина ждет.

Хомо Дозяйка( пытаясь скрасить паузу). А поче­му вы все время говорите: «Вам не понять, вам не по­нять?» Это потому, что я дура? А вдруг я пойму?

Лавочник( прислоняясь к ближайшей стойке с ве­щами). Нет, не поймете. Если начинать новую жизнь с крика: «А где же справедливость?» — понять уже ничего не получится. Улица, банк, лотерея, восемнадцать пять­десят... Нас вертят по кругу, в колесе, а ободом колеса служит справедливость. Мы всегда ее хотим. Смеш­ные... И очень расстраиваемся, когда не получаем. Или очень радуемся, когда ловим за хвост. Второе имя спра­ведливости — химера. Жаль, это понимаешь слишком поздно. И тогда видишь, как много других, в колесе, ко­торым не дано этого понять. Мы приходим сюда с един­ственной настоящей ценностью — перекинутый через руку плащ, кофточка, куртка, обжитые, настоящие! — а ищем справедливости.

Хомо Дозяйка. Ой, погодите! ( вслушиваясь). Это автоответчик. Сказали, чтоб я ждала. А в целом вы ока­зались правы. Я действительно ничего не поняла.

Лавочник.Вот видите...

Снаружи раздается шум подъехавшей машины, хло­панье дверцами, приглушенная музыка. А. Розенбаум: «Нинка, как картинка, с фраером гребет...». Наслаива­ются голоса:

1-й голос. Да че ты тут забыл?! Шмотья старого не видел?!

2-й голос: А, блин, по приколу! Оттянуться!..

1-й голос. Ну ты, братан, в натуре крышей поехал! Нашел, с чего при­калываться...

3-й голос. Валим в сауну, пацаны, оттянемся конкретно... 2-й голос. Ну и вали в свою сауну! А мне, блин, по приколу!..

Хомо Дозяйка(стоя с прижатой к уху телефон­ной трубкой, испуганно косится на вещи, смирно висящие на прежних местах, прикрывает мембрану ладонью, ше­потом, Лавочнику). Опять? Я же ничего не трогала...

Лавочник:Это не у меня. Это на улице. Не обра­щайте внимания, такая публика сюда не заходит.

На невидимой улице тем временем продолжается «базар».

1-йголос. Поехали, пацаны. Хрен с ним, пусть зырит...

3-й голос. Ну ты подкатывай, в общем...

Снова хлопают дверцы машины. Взревывает мотор, быстро удаляясь; шаги по ступенькам. Распахивается от пинка входная дверь — и в уни­сон ей где-то далеко в очередной раз, бесстрастно и неотвратимо, бьет колокол.