Дмитрий Басов - Город, который…

Через час, заправившись, они отъехали в сторонку – поболтать напоследок.

– Чуешь? И это только начало. Завтра тут их будет на полкилометра.

Лёха мрачно кивнул:

– Похоже на то.

В очереди наслушались всякого. Пожары, оборвавшиеся лифты, исчезновения людей. Убийства, настолько извращённые и кошмарные, что верилось в них с трудом. Кто-то гнал откровенную чушь про инопланетное нашествие, кто поадекватнее валили всё на террористов… Тимофей всю эту клюкву выслушивал с великим сомнением, поэтому сильнее всего его насторожили слухи не об убийствах, а о том, что не только поездов нет уже двое суток, но и автотранспорта со стороны Иркутска.

Мысли пронизывало раздражение: он терпеть не мог всяких неясностей. А тут ещё всё время вставала перед глазами жутковатая картинка с парковки. Да Ленины страшилки с кровавыми трупами…

Лёха крепко сжал руку Тимофея.

– Ну ладно, Тимыч. Заскакивай почаще. Особенно, если со связью эта хренота затянется. Я, пожалуй, возьму «Урал», пару бочек, да съезжу на Комбинат, соляры залью… Ты там разузнай у вас, на Левом – правда что ли на Иркутск дорогу закрыли? Это ж – вилы тогда! Блокада!

– Угу… Ну, бывай.

В тревожном смятении Тимофей даже не стал искать попутных пассажиров и прямо с заправки погнал домой.

«Если перекрыта Иркутская трасса и одновременно железнодорожная ветка, то… Лёха правильно сказал – блокада! Аэропорт… Сколько лет назад его закрыли-то? А по воде… Пока организуют… Чёрт! А ведь бензин – это ерунда по сравнению с… Интересно, еды на сколько дней в городе? Так…»

Заскочив домой, он достал из тайника на лоджии увесистую пачку, завёрнутую в полиэтилен. Поразмыслив секунду, отсчитал десятку. На магазины решил времени не тратить, поехал сразу на оптовые склады.

По дороге он настороженно косился на дымные столбы – сегодня их стало поменьше, но пожары всё равно продолжались; вглядывался в лица прохожих… Всё вроде бы было как обычно. Но вот весёлый гомон стайки детишек уже показался каким-то неестественным на общем унылом фоне. Тимофей попытался успокоиться: ведь сам себя накручивает… А что народ неулыбчивый – так когда по-другому было? Не праздник, чай…

***

Загрузившись, он сел за руль, обернулся, скептически осмотрел забитый под потолок салон.

«Куда это всё девать-то? Придётся в гараж…»

Ключ от гаража всё равно лежал дома, так что был смысл занести сразу и часть продуктов.

Через полчаса, припарковавшись во дворе, он прихватил ящик с молоком, несколько пакетов с крупами и пошёл к подъезду.

Нести было не тяжело, но ужасно неудобно; особенно открывать дверь, да вызывать лифт. Раздражение нарастало.

«Только застрять ещё не хватает!»

Двери закрылись, и… Кабина стояла на месте.

– Да ёк-к-карный бабай!

Он глубоко вздохнул, ещё раз надавил на кнопку восьмого этажа. Поехали!

Пока он рассовывал пакеты и коробки по шкафам, раздался звонок.

Он никогда не спрашивал «кто там», в двери и глазка-то не было. Советское воспитание… Были ведь в Таёжном времена, когда некоторые и двери не запирали, а уж ключ под ковриком вообще был обычным делом…

На пороге стояла девушка лет двадцати трёх, невысокая, ладная, с длинными тёмными волосами, небесно-голубыми глазами и симпатичным открытым лицом. В одной руке – бутылка вина, в другой – огромное красное яблоко.

– Привет! Я без предупреждения, – она забавно развела руками. – С телефонами, какая-то засада…

Янка была дамой своеобразной и даже немножко загадочной. Тимофей не помнил, где и как они познакомились, но тот её звонок врезался в память: «Привет! Это Яна, помнишь? Слушай, у меня проблема: есть бутылка шампанского и совсем нет мужика. Позовёшь в гости?» Обескураживающая прямота поначалу вогнала его в ступор. Но – почему бы и нет? Образ жизни он вёл довольно свободный (назовём это так), вечерок был не занят…

Она оказалась приятной во всех отношениях: лёгкой и весёлой, начитанной (могла поболтать даже о Кафке и Хейли!) и – что особенно удивительно – совершенно ненавязчивой. И обожала секс. Позже Тимофей узнал, что она работает в каком-то парфюмерном магазинчике, у неё уже двое дочурок, которых она иногда сбрасывает на попечение матери, а сама отправляется, как она это называла, – «гулять». «Но ты только не подумай, что я какая-нибудь проститутка! Деньги, грязь… Фу, это мерзко! Я никогда не сплю с кем попало!»

Конечно, Тимофей допускал, что она строит какие-то скрытые планы – женские пути не менее неисповедимы, чем господни – но он ничего такого не замечал и обычно бывал рад, когда она изредка снова звонила, а потом заявлялась вечером с неизменной бутылкой вина в руке.