Юрий Мори - Карусель сансары

Водка жгла желудок. Мякиш отвернулся и вышел в коридор, оставляя за собой весь этот бедлам, странных соседей, истошный вопль младенца и вновь ожившее после паузы радио.

Здесь было тихо и просторно. Учитывая длину купе и огромный коридор, поезд должен раза в три превышать по ширине стандартный. Странно. Но к самому Мякишу это отношения не имело. Окон вовсе не было, противоположенная от ряда дверей сторона коридора была выложена узкими вертикальными полосками зеркал, которые отражали идущего, дробили его, передавали друг другу по цепочке.

– По-олюшко-по-оле… – мрачно и немузыкально заявил своим отражениям Мякиш. – Горюшко-горе… Тьфу!

Коридор упирался в огромный бак с кипятком, сворачивал, минуя дверь купе проводницы. Вон она, суетится над подносом, уставленным одинаковыми стаканами в подстаканниках, суёт в каждый пакетик чая. Хвостики безвольно свисали наружу, проклёпанные на конце бумажками с неразборчивым названием сорта.

– Идите, идите! Скоро Насыпной.

Антон кивнул и вышел в тамбур, миновав дверь туалета. К выходу уже готовились люди, не одному ему сюда. Одинаковые на вид парни в спортивных костюмах – один подлиннее только, а второй с выпученными глазами – против всяких правил курили, студенческого вида девушка морщила нос и отворачивалась, седоусый дед стоял по стойке смирно, хлопая глазами. К его чемодану под ногами была намертво примотана рыбацкая снасть – короткая удочка, сачок, свёрнутая в тугую колбаску сеть и ещё что-то подобное, неизвестное Мякишу. Рыбалкой он не интересовался никогда.

– Слышь, чё, девка? Твоей маме зять не нужен? – сплюнув на пол, поинтересовался один из «спортсменов», пучеглазый. Длинный заржал и выпустил едкое вонючее облако дыма.

– Сама найду, – буркнула студентка. Была она вся плотненькая, основательная, упрямо идущая по сложностям жизни на коротких толстых ногах. Антону она чем-то напомнила его жену. Кстати, а он предупредил, что уедет?

Вот и вспомни сейчас…

– Хамишь, штоле? – невнятно спросил второй в спортивном. – Дык мы, эта…

Теперь они уже оба смеялись, но выглядело это хуже, чем бы плакали. Мрачно это выглядело, как ни посмотри.

– Мужики, – примирительно сказал Мякиш. – Ну что вы в самом деле?

Студентка глянула на него, но не с благодарностью, как можно было бы ожидать, а с хмурой подозрительностью. Впрочем, возможно, она на всех так смотрела, кто оказывался рядом.

– Мужики в поле работают, – разозлился первый «спортсмен» и с силой вдавил окурок в трафаретное НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ! на заплёванном стекле двери в темноту. – Самый умный, небось?

– А давай, Боня, тряхнём дядю! – тут же подключился второй. – Не хрена тут ему.

Он тоже бросил окурок, но просто под ноги, обхватил кулак левой руки пальцами правой и с силой нажал, хрустнув костяшками. Рыбак тут же отвернулся, делая вид, что его вообще здесь нет. Студентка молча разглядывала всех троих, но молчала.

Мякиша накрыло пьяноватое чувство всесилия и борьбы за справедливость. Он дёрнул плечом, роняя сумку, бросил её на пол и шагнул к шпане.

– Я вас сейчас сам тряхну, урки! – заявил он. Длинный, явно готовый к драке, казался опаснее. Его он и держал взглядом, но ошибся.

Поезд замедлял ход. Тик-так на стыках стал реже, слышались уже скрип тормозных колодок и астматические вздохи пневматики.

Драки не случилось: первый из «спортсменов», пучеглазый, выдернул из кармана мастерки выкидной нож, щёлкнул кнопкой и ударил Мякиша в грудь. Спасла кожанка – узкое тонкое лезвие скользнуло, оставив длинную царапину, и ушло вниз.

– Эй, хорош! – взвизгнула студентка, но её уже никто не слушал. Антон покачнулся от удара: всё-таки сильно ткнули. Размахнулся и ударил кулаком, целя в подбородок Бони с ножом. Попал, но как-то вяло, тот дёрнулся и устоял на ногах. Второй, так и оставшийся безымянным, бил сильнее и точнее Мякиша. Хлёсткая серия ударов, полёт через чемодан рыбака и закономерное приземление в углу узкого, но непривычно длинного тамбура, у второй двери.

– Сявка, – буркнул победитель, подскочил и наклонился над павшим героем, расстёгивая ему длинную «молнию». – Я, Боня, куртец возьму, а тебе сумка.

С неожиданной ловкостью он стянул с лежащего Мякиша кожанку, пока тот приходил в себя. Пучеглазый тем временем подхватил сумку. Поезд уже скрипел вовсю, он почти остановился. Одна надежда, что проводница выйдет открывать двери, полицию вызовет.

Эти мысли снулыми рыбами шевелились в голове Антона. Сил драться дальше не было. И холодно было без куртки, очень холодно.