Юрий Симоненко: Иуда

— Можем выходить, — говорит Иуда.

Я медлю. У меня есть вопросы. Много вопросов. И, хотя бы на некоторые, я должен получить ответ сейчас.

— Скажи, сколько лет я был там ?

— Восемь, — отвечает пришелец. — Почти восемь лет.

Что же, не так много, как мне иногда казалось…

— Как долго держались мои товарищи?

Молчание.

— Ты уверен, что стоит говорить об этом сейчас? Аша и Зихт здесь, ждут тебя. Они все тебе расскажут позже…

— Нет. Я хочу знать. Пожалуйста…

Иуда посмотрел на меня, сделал непонятный жест основаниями рук и ответил:

— Хшио и Феш — три года… «покончили с собой» — так записано в деле… Шерш — шесть… почти семь… он сошел с ума на пятый… умер от туберкулеза…

Слова Иуды режут мне сердце. Все это время, все эти годы я мысленно обращался к ним… представлял их лица… а они уже…

— Последним был Кхан… — продолжал пришелец. — Полгода назад он был еще жив… и в своем уме… Тюремщики забили его до смерти…

— Как ты узнал? — спросил я, просто чтобы что-то сказать: убедиться, что могу говорить, а не кричать.

— Базы данных политической полиции и Министерства Наказания…

Да, конечно… я видел, на что способны твои технологии… — произнес я, как мне показалось, вслух, но потом понял, что только подумал. — А может… ты умеешь читать мысли? — обратился я к пришельцу.

Иуда не ответил. Значит, не умеет .

— Ашу и Зихта… их тоже ты выручил? — спросил тогда я. — Или ты не один здесь … у нас?

— Я, — сказал Иуда. — Но я не один… На Шхакаббе сейчас еще четверо моих товарищей. Все они работают в восточном полушарии — налаживают связи между полевыми командирами, оказывают информационную и техническую поддержку… Наш корабль на орбите, приглядывает за обстановкой на планете…

— А это?.. — я пошевелил руками, изобразив соответствующий жест.

Мой спаситель понял, что я имел в виду его «транспорт» и тоже изобразил одной из рук какой-то одному ему понятный жест.

— Это — «челнок», — объяснил он, — он для полетов в пределах светового года. Для серьезных путешествий он не годится. Позже я покажу вам «Потёмкин», наш корабль… тебе и твоим товарищам.

Я сделал жест вежливого согласия и, похоже, его Иуда тоже понял.

— Ну, что, идем? — Произнес он. Я согласно качнул головогрудью. — Кажется, они уже заметили нас… — Иуда протянул руку в сторону здания, указывая малым щупальцем на замершие в тени одного из проемов фигуры.

Едва я вышел из марева, как Зихт с Ашей бросились мне на встречу. Да и сам я, перепрыгивая через кусты, побежал к ним. Мы сошлись где-то посередине, между «транспортом» и развалинами, и крепко обнялись. Я был счастлив видеть их — моих друзей, моих товарищей, с которыми вместе прошел через партизанские будни подполья и через кровавые бои с полицейским спецназом; через погони, через акции прямого действия, через политические диспуты, через арест… и через тюрьму.

Хотя нас и разделили на долгие годы «мертвыми коридорами», мы были вместе все это время. Мы боролись, и никто из нас, даже сойдя с ума, не отказался от нашего общего дела — от нашей общей борьбы. Никто не «раскаялся».

«Шиаб!» — с повлажневшими глазами кричала Аша. «Командир! — ревел Зихт. — Дружище!». Я же не мог выговорить ни слова. Я просто обнимал товарищей и плакал от радости и одновременно от скорби по тем, кого уже никогда не смогу обнять.

Из семерых, взятых полицейскими ублюдками, остались только мы трое… Благодаря Иуде — удивительному существу из другого мира, который теперь стоял поодаль и смотрел на нас, смеющихся, плачущих, кричащих, своими странными, полными непостижимой мудрости глазами.

Корабль Иуды оказался поистине огромен. Внутри это была полая «бочка», длинной около двадцати и диаметром — примерно в пять или шесть фарсахов. «Бочка» эта, как объяснил нам Иуда, вращалась, и этим создавался эффект притяжения на ее внутренней поверхности.

Это был удивительный мир, наполненный светом, источаемым ярким желто-оранжевым стержнем, пронизавшим ось «бочки». Внизу мы видели небольшие деревни, окруженные аккуратными полями и ухоженными рощами или парками; реки и озера и даже невысокие холмы, поросшие уже настоящим лесом; повсюду тянулись дороги, по которым ехали редкие разноцветные машины.

— Потрясающе! — сказала Аша, глядя вниз из челнока, который я, на манер Иуды, привык называть «транспортом». — Сколько людей здесь живет?

— Почти двести тысяч, — ответил Иуда.