Сергей Лян - Ордалия

– Так значит ты всё-таки её тронул? – отбив короткую дробь авторучкой по блокноту, спросил Максим.

– Не-а, – Ильхом развалился в кресле и положил ноги на стол, – Я её отжарил во все дыры и по полной программе, хе-хе.

– Давай посерьёзнее. Мне честно говоря насрать что и куда ты там пихал. Моя главная задача вытащить тебя из этого дерьма. А если ты на допросе у следака расскажешь всё так, как сейчас рассказал мне, то смело можешь собирать вещи и сушить сухари. Более того, с такой статьей твою жопу на британский флаг расстянут и постелят к ней ковровую дорожку.

– Ладно-ладно, – Ильхом набычился и поерзал в кресле, – Чего сразу пугаешь то? Скажи лучше чё делать.

– Вопрос чисто риторический, – Максим прочистил горло, – Тебе эту девку совсем не было жалко. Она ведь еще совсем ребенок.

– Да ты видел её сисяндры. Ни у одной тёлки, что я снимал не было таких. А они-то постарше нее будут. Задница так вообще высший класс. Грех было не засадить.

– Это хорошо, – Максим задумался, – Завтра я подам ходатайство о проведении дополнительной антропометрической экспертизы.

– Антро чего?

– С помощью неё мы покажем, что она выглядела не на свой возраст. По крайней мере так мы сотрём пункт о несовершеннолетии.

– Хорошо придумал, хы-хы. – Ильхом засмеялся, разбрызгивая слюни, – А дальше что?

– Все ее одноклассницы подтвердили, что девчонка села к тебе в машину сама, без принуждения. С этого и начнешь. А дальше, мол, ты стал спрашивать ее о возрасте и она тебе соврала. Сказала, что ей восемнадцать. Учитывая ее физиологические данные, у присяжных не будет сомнений.

– Суд, да еще и с участием присяжных? – Ильхом скривил лицо, – А до суда нельзя дело развалить?

– Нет, – Максим покачал головой, что-то записывая в свой блокнот, – Слишком большой резонанс. А в суде я смогу присесть на уши присяжным и сделаю так, чтобы они нам поверили.

– Понял, – лицо Ильхома расплылось в дурацкой ухмылке.

– Едем дальше. Скажешь, что секс был обоюдным и никто никого не принуждал. Я видел, что одежда на ней была целая. Ты ее не рвал что-ли?

– С ножом у горла любая баба сама вылетит из платья, хы-хы.

– Где нож? – Максиму было не до смеха.

– А? – Ильхом округлил глаза, – На кой чёрт он тебе сдался?

– Где нож я тебя спрашиваю?! – Максим повысил голос.

– Да не ори ты! – Ильхом надулся, – В бардачке валяется.

– Полиция же обыскивала твою машину. Неужели не нашли?

– Да нож то при мне был. – ковыряясь в ногтях, ответил Ильхом, – Я его потом уже закинул в бардачок.

– Ну хоть где-то фортуна повернулась к тебе лицом. Как закончим – дуй в машину и забери нож. Отмочи его в керосине или любой другой химии и избавься от него. Понял?

– Угу, – кусая ногти, ответил Ильхом.

– Кстати, – Максим снова открыл свой блокнот, – Она девственница была?

– Ну да. Иначе на кой хер я бы выбирал школьницу.

– Да едрёна пассатижи! – выругался Максим. – Не школьница она. Не школь-ни-ца!

– А, – протянул Ильхом, – Понял. Это типа я не знал об ее возрасте, да?

Максим, не отрываясь от писанины в блокноте, молча кивнул.

– Приготовь деньги. Нужно будет подсластить одноклассниц потерпевшей.

– Следак сказал, что у той девки синяки какие-то нашли. Это правда?

– Да, нашли. На ногах с внутренней стороны бедер. Скажешь, что у вас был дикий и продолжительный секс, так как она просила тебя не останавливаться. Отсюда и потертости на теле. Если еще где-то всплывут синяки или ссадины, мы сошлёмся на маленькое пространство в машине, где она обо что-нибудь могла удариться или покарябаться.

– Напомни мне сколько ты получил? – спросил Ильхом с видом человека, знающего ценность денегам.

– А это имеет значение? Не ты же платил.

– Сделай всё красиво и получишь еще столько же, но уже от меня.

– То есть ты возьмешь деньги у родителей и отдашь их мне? – Максим усмехнулся.

– А вот это уже точно не должно иметь для тебя никакого значения, – Ильхом снова надулся и скрестил руки на груди.

– Действительно, – Максим встал изо стола и протянул руку, – Договорились.

– Договорились, – Ильхом вытер потную ладонь об свои бриджи и пожал руку Максиму.

***

Зал суда был полон. Поддержать Ильхома собрались все его друзья и знакомые. Такие же мажористые, как и он сам, из класса золотой молодёжи. Первый ряд скромно заняли родственники потерпевшей, а родители сидели за столом, рядом с гособвинителем. Хрупкая девочка действительно отличалась пышными формами, делающими ее старше лет на пять-шесть. Максима снова посетило то позабытое чувство, когда он, будучи молодым и неопытным адвокатом, проявлял сочувствие к жертвам преступления. Год за годом эта личностная черта разрушалась под тяжестью миллионных гонораров, превращая Максима в бездушную машину, разрывающую в клочья всех и вся. «Это мне только мешает» – сказал он когда-то глядя на себя в зеркало.