Терри Биссон - Не та Виргиния

Никакой очереди в «Сонике». Ее никогда не бывает, но Эмма проезжает не останавливаясь, мама не замечает (во всяком случае, мы надеемся, что не замечает). Ее нетронутая сосиска, снова завернутая в промасленную бумажку, лежит у нее на коленях.

— Посмотри, как краснеют листья, — говорю я, но мама если и замечает, то молчит. На самом деле листья почти не начали менять цвет. Старое Бристольское шоссе ведет через долину на юг, а потом вдоль подножия горы Бейз на восток. Вот мы и за городом.

Раньше, когда мы ездили в Хэт-Крик, мама что-нибудь рассказывала о каждом попадавшемся по дороге доме.

— Вон там жил Джош Биллингз. У него был павлин с противным голосом. А вот дом Маделин Фуссел. Все считали его самым красивым на этой улице. Ее отец сам вбил каждый гвоздь. Она была такой задавакой. Ее маленький братик утонул в пруду. — И все в том же духе. Теперь ей больше нечего рассказывать. Она смотрит на стекло автомобиля. Потом разворачивает сосиску и снова ее заворачивает и расправляет свитер у себя на коленях. Мы проезжаем мимо старой школы совместного обучения.

Желтый цвет — цвет осени, как листья. В этой школе я начинал учиться еще до того, как мы переехали в город.

— Посмотри на все эти желтые автобусы, мама, — сказал я и подумал, что в точности эти слова она говорила мне, когда я был маленьким.

Каждое воскресенье Эмма, как водитель рейсового автобуса, ездит одной и той же дорогой: в Хэт-Крик и обратно. Мимо школы, потом направо мимо старого торгового дома на Седер-роуд. Знакомый пейзаж помогает маме расслабиться, но все равно не может заставить се говорить, как прежде. Она комкает в руках свитер, ей легче. Даже выглядывает пару раз из окна с другой стороны машины.

— Тебе удобно, мама? Хочешь, я опущу стекло?

Но Эмма почему-то не поворачивает у магазина Вилларда. Вместо того чтобы свернуть налево, к Хэт-Крик, она продолжает ехать прямо по Седер-роуд к горе Бейз-маунтин. Мама поднимает свое стекло.

— Поедем по другой дороге, — комментирует Эмма. — Не беспокойтесь, мама Верли. Уин, чему ты так удивляешься? Вы вдвоем выглядите как парочка перепуганных малышей. Я только позавчера смотрела карту. Мы приедем в то же место, куда и всегда. Это дорога идет вокруг горы с другой стороны и приводит в Хэт-Крик, только с того конца. Вот и все. Неужели вам не хочется посмотреть что-нибудь новенькое?

Черт меня побери, если это есть на карте.

— Ну конечно.

— Мне не нравится эта дорога, — говорит мама и снова расправляет свитер. — Это неправильная дорога.

— Мама, не беспокойся, давай отдыхать, наслаждаться прогулкой, — сказал я.

— Никакой неправильной дороги нет, мама Верли. Просто есть другие правильные дороги. Разве вы не хотите увидеть другие места, виды? Другие пейзажи. Посмотрите, например, на этот чудесный дом вон там.

— Лучше вернуться и поехать правильной дорогой. Эта мне кажется неправильной.

— Нет, — отрезала Эмма.

Дорога вьется среди деревьев вокруг невысокой горной гряды. Потом мы оказываемся в следующей узкой долине, в точности такой же, как предыдущая, параллельная ей. Такие же фермы и поля. Новые машины, старые амбары…

— Мне здесь не нравится. Эти овцы утонут.

Разумеется, никаких овец нет и в помине. Это просто ее беспокойство. Что она видит? Камни в ручье? Огни на воде? Какие-то тени из прошлого?

— Какая чудесная долина! — восклицает Эмма, в кои-то веки забыв о своем сарказме. Долина действительно очень красива. И выглядит точно такой же, как та — с другой стороны горы. Может, только чуть-чуть уже, и склоны — круче. И чуть менее знакома.

— Я думаю, мы едем неправильной дорогой. Мне она не нравится. — Мама трет стекло ладонью, как будто хочет стереть неправильный пейзаж за окном.

— Но почему, мама? — настойчиво спрашиваю я. — Разве не эти места раньше называли общиной Кедрового ручья? Помнишь, ты мне рассказывала, что у тетушки Кейт был дружок из Кедровой долины?

Тетушка Кейт была самой старшей маминой сестрой, она умерла почти двадцать лет назад.

— Я не помню никакой Кедровой долины. Ты говорил мне, что мы просто поедем и съедим по булочке с ветчиной.

— Я этого не говорил. Наоборот, говорил, что мы туда не поедем.

— Вы же видели, какая там очередь, мама Верли. Расслабьтесь, отдохните, мы ведь на прогулке.

— Это в «Сонике». Не было там никакой очереди.

— Она уже забыла, что мы едем в Хэт-Крик, Уин, — понизив голос, говорит Эмма. Как будто мама действительно может не услышать. — Пусть немного поворчит. Зато потом она будет счастлива как младенец, когда мы все-таки попадем в Хэт-Крик и она увидит, что мы там, где всегда. Или как там говорят: счастлив как идиот? — Эмма снова говорит громче, продолжая, как она полагает, нормальным голосом: — Счастлива, как корова в хлеву, так, мама Верли?