Ярослав Бутаков - Второй Фаэтон - восемь часов до смерти

Последующие за московским землетрясением события – владивостокское землетрясение и официальная реакция властей на него, арест американского научно-исследовательского судна, а в особенности то, как этот арест был преподнесён общественному мнению – убедили Александра Ивановича, что тут скорее можно расшибить себе лоб, чем добиться адекватной реакции руководства. Тогда Александр Иванович попытался действовать на свой страх и риск, чтобы постараться раздобыть побольше информации. Он встретился с одним из коллег и друзей эмигрировавшего учёного, остававшимся здесь, и попытался выяснить, что ему известно. Александр Иванович ранее никогда не занимался подобной персональной разработкой, не его это был профиль. Он не сумел найти общего языка с учёным, спровоцировал его недоверие. Спугнул его, что называется. Учёный вскоре уволился из института и исчез в неизвестном направлении. А так как Александр Иванович предпринимал операцию самостоятельно, без санкции руководства, то отыскать залегшего на дно потенциального информатора он не мог. Ну а совсем скоро, на фоне масштабных стихийных катаклизмов, начались политические события глобального значения, коренным образом изменившие весь облик цивилизации.

И вот сейчас Александр Иванович анализировал только что полученную информацию из Северной Америки, где рядом с самим логовом Мирового правительства вёл борьбу его старый американский знакомый. Последние известия не оставляли сомнений по меньшей мере в трёх фактах. Первый – то, что привыкли называть Мировым правительством, олигархия из нескольких сот публичных фигур и, наверное, примерно такого же количества тайных членов – перебазировалась на Луну, считая, что будет там в безопасности от любых неприятных случайностей, которые может преподнести Земля. Второй – командор Франко овладел каким-то количеством ядерных боеприпасов, и Мировое правительство, таким образом, впервые с начала войны утратило монополию на это оружие. Третий – командор Франко не спешит применять атомное оружие для ответных ударов по врагу, хотя бы демонстрационных.

Из всех этих фактов логически вытекали вопросы, требовавшие скорейшего ответа, хотя бы на уровне рабочей версии, пока их не удастся чем-то подтвердить или опровергнуть. Первый – то, что до сих пор пережила наша планета в течение последних нескольких лет, это пустяки по сравнению с тем, что ещё предстоит пережить. Весьма вероятно, что человечеству грозит полная гибель от каких-то ещё неведомых природных катаклизмов. Желательно было бы знать, что это за напасть ожидается. Второй – успех рейда Франко на стратегический объект показывал потенциальную возможность таких же рейдов других повстанческих группировок. Требовалось рассмотреть вопрос о проведении аналогичной операции здесь, так сказать, в своей «зоне ответственности». Сам факт успеха говорил о некоей деморализации правительственных сил – вероятно, в связи с бегством их начальников с Земли. Третий факт сразу порождал вопрос: почему? Командор бережёт ядерные боеприпасы и, наверное, прежде чем их расходовать, хочет поживиться ими ещё. Преследует ли он какую-то конкретную цель в их накоплении и использовании?

Александр Иванович позвал одного из своих адъютантов. Молодой майор, из вступивших в армию уже после начала войны, откозырял и встал позади генерала, сидевшего за компьютером. Генерал между тем нашёл давно сохранённую веб-страницу с личными данными сотрудников бывшего Геологического института бывшей РАН, увеличил изображение Фёдора Кириллова.

– Вот, Алексей, – обратился он к адъютанту, не оборачиваясь, – я скину тебе этот файл. На ближайшее время твоё особое задание – найти этого человека и доставить ко мне. Тут вот все доступные в настоящее время данные о нём. Данные, естественно, довоенные. Где он сейчас, что с ним – мне неведомо, а необходимо разузнать. Вероятность процентов восемьдесят, что он где-то на нашей стороне. Может статься, конечно, что он погиб, как уже многие. Отнимем ещё процентов двадцать пять от этих восьмидесяти. У нас остаётся процентов шестьдесят за то, что он жив и в пределах нашей досягаемости. Даже если бы вероятность была равна одному проценту, и то следовало бы предпринять его поиски. Это крупный учёный, очень ценный в нашем нынешнем положении. При поисках надо учесть, что сейчас он постарел лет на двенадцать по сравнению с тем временем, когда он тут был изображён, а принимая во внимание прошедшие события, то реально он может теперь выглядеть и на все двадцать лет старше. Никакими другими делами не занимаешься, пока не найдёшь его.