Максим Бондарчук - Я видел как плачут животные... [СИ]

Портрет был закончен и я сразу положил его на стол.

— Это он? — спросил глава ДВБ, заинтригованно пододвигая к себе лист бумаги.

— Это тот, кого запомнил покойник перед смертью.

— Значит это может быть и не он?

— Очень вероятно.

Собеседник недовольно фыркнул и свернул портрет в тоненькую трубочку.

— Ну хоть что-то, а то мы уже две недели как в глухом лесу, ни улик, ни зацепок, ничего, что могло бы вывести нас на убийц. — он снова развернул лист и посмотрел на портрет, — По крайней мере с такой рожей его будет не так уж сложно найти.

На этом разговор был закончен… почти закончен. Когда я встал с кресла уже был готов покинуть кабинет, меня остановили и попросили вернуться.

В такие моменты всегда чувствуешь себя неловко, особенно, будто ты совершил какой-то проступок и сейчас тебя будут отчитывать как маленького ребенка. Но все сложилось совершенно иначе. Он был мягок, даже удивительно добродушен. Говорил медленно, словно пытался подвести к чему-то такому, чего я вряд ли хотел услышать. Когда же момент был подобран, мужчина встал со своего кресла, вытянул вперед руку с документами и передал их мне.

— Твои документы. Завтра в полдень ты вылетаешь на Луну, там пересядешь на пристыкованный «Атлас» и отправишься на Эндлер.

— Зачем? — спросил я, забирая из его рук документы.

— Есть работа, — коротко ответил глава ДВБ, отворачиваясь и возвращаясь к столу. — Тебя введут в курс дела на месте. Не спрашивай меня об этом, я сам только получаю обрывки информации, но главное, что требуют «местные» — это скорейшее появление «видака». Не знаю точно, что там произошло, но видимо без твоей помощи там не обойтись.

«Видак».

Это слово было как клеймо для всех нас. И хоть оскорбления оно под собой не несло, те кто употреблял его в разговорах или просто изредка выкрикивал вдогонку, явно не чувствовали радости от общения с нами. Мы видели то, чего не могли видеть другие. Дар с которым можно было только родиться становился для таких как я настоящим проклятием. Никто не мог предсказать его появление. Пытались воссоздать его, обучить и даже синтезировать. Но как можно приблизиться к тому, создать условия для появления неизведанного, если сама природа «виденья» была покрыта тайной и даже сами носители этого дара не могли понять его полного происхождения. Да, мы видели… видел и я. Так ясно и четко, что порой не мог отличить реальность от сна. Сна воспоминаний. Чужих, страшных, иногда неприятных и очень противных. Когда копаешься в памяти незнакомого человека никогда не знаешь, что можешь увидеть там. Это как шкатулка. Красивая снаружи, но совершенно неприглядная внутри, покрытая паутиной и пылью. Я не выбирал каким родиться, но мое будущее было определенно с самого рождения.

День прошел. За ним наступило утро и всего через несколько часов я мчался к терминалу космопорта, чтобы успеть на свой рейс. До Луны совсем не спал — жутко болело в голове после очередного расследования. Доктор сказал, что такое будет случаться и с возрастом, который и так был ограничен для нас, такие боли могли лишь усиливаться. Я вытащил пилюлю и быстро закинул ее в рот. Вместе с ревом двигателей и ярким огнем турбин, скрывшихся за окном, я увидел как сильно уменьшились в размерах дома и дороги, как некогда крупные грузовики, носившиеся по автострадам, превратились в муравьев, маленьких и совсем неотличимых друг от друга. Мы взмыли в воздух и вскоре покинули пределы планеты Земля.

Я все думал над тем, что меня ждало впереди. Стюардесса ходила вдоль стройных рядов — разносила напитки, а я смотрел на нее как умалишенный, думая совершенно о другом. Она подошла незаметно и своим голосом заставила меня спуститься с небес и обратить на нее внимание. Ее красивые глаза, слегка прикрытые густыми ресницами смотрели на меня, а губы кротко шевелились выговаривая слова, которые я едва мог различить.

— Вы будете что-нибудь пить? — спросила она, красиво улыбнувшись.

— Нет, спасибо, — ответил я и полез в карман, нервно проверяя наличие таблеток.

Полеты всегда пугали меня. Фобия, от которой я так и не смог избавиться, всюду преследовала меня. Я боялся, что что-нибудь потеряю: деньги, таблетки, документы. Я постоянно держал руку в кармане, где потными пальцами сжимал свернутые документы, время от времени доставая их наружу и пересматривая на тот ли рейс я сел и на какое время назначено прибытие.

Вскоре закричал видеокон (прозрачная, не имевшая материальной оболочки подобие телевизора), пассажирам показывали выпуск новостей. Я встал со своего места и направился в туалет. Политика меня не интересовала, больше всего на свете я ненавидел именно ее, а точнее тех, кто так или иначе был связан с ней и сейчас, крича лоснившимися рожами со светящегося дисплея, призывали людей к очередным выборам.