Дмитрий Лукин: Маяки

– Выйди, дуся, – небрежно обратился к эфирному созданию Вадим во время десерта. – Нам поговорить.

Красавица послушно положила золотую вилочку на блюдце с недоеденным малиновым суфле, выскользнула из-за стола, присела в книксене, пропев нежным голосом: «Доброго вечера», и удалилась.

Серега смотрел на происходящее, открыв рот. Все это напоминало талантливо срежиссированный спектакль. Что-то из «Войны и мира». Декорации соответствовали. Бархатные шторы с золотыми кистями, хрустальная тяжеловесная люстра на потолке с лепниной, камин с кариатидами, замысловатые золотые часы.

Вадим поймал взгляд гостя, самодовольно усмехнулся.

– Люблю винтаж, – сказал он непонятно к чему. – Так вот, о вакансии. Нам нужен программист. В перспективе – руководитель разработки. Я думаю, ты подойдешь.

Из дома Вадима Серега вышел с легким головокружением. Зачем-то он представлял себя в тех же декорациях, которые только что покинул. Только теперь в главной роли, на месте Вадима. Хотя, в общем, не любил подобные интерьеры и чувствовал себя в них неуютно.

Провожая гостя, Вадим вдруг подмигнул и заговорщически поинтересовался:

– Что, понравилась Клава?

– Кто?

– Горничная. Я тебе ее подарю, если хочешь. Только к ней антураж нужен, ну ты понимаешь. У тебя сейчас вроде однокомнатная, в ипотеке? Мы это решим.

Он сказал это так, что Сереге почему-то стало неловко. В один миг предмет его гордости, собственная квартира в новом доме, превратилась во что-то мелкое и даже стыдное. И на фоне этой метаморфозы почти потерялось дикое предложение Вадима «подарить горничную».

Свежий воздух немного привел Серегу в себя. Но, кажется, что-то необратимо сместилось в его жизненных координатах. Теперь мысль о роскошной квартире, дорогой машине, изысканной еде – обо всем, что раньше оставляло его равнодушным, – приятно и как-то щекотно волновала.

«А почему бы и не? Хо-хо», – подумал он в лексиконе Вадима. То ли о новой работе, то ли о новых жизненных ориентирах, то ли о горничной.

Размышления, точнее фантазии, так его увлекли, что он совсем забыл о том, что его поразило. То, после чего происходящее стало казаться спектаклем. Фарсом, постановкой. Чем-то ненастоящим.

Когда барышня в старинном платье, пожелав доброго вечера, на секунду подняла лицо, Серега увидел ее глаза. Пустые и невыразительные. Глаза куклы. Или мертвеца.

На новой работе в первый же день завалили бумагами. Сперва в отделе кадров полная дама со строгим лицом вручила бланки заявления и анкет. С заявлением все было понятно, но анкеты оказались странными. «Назовите пять ваших любимых ток-шоу в порядке убывания ценности». Телевизор Серега не смотрел, ток-шоу – тем более. К тому же он вообще сомневался хоть в какой-то их ценности. Но написать это прямо постеснялся и попробовал вспомнить хотя бы пару названий. Оленька, его бывшая девушка, эти шоу употребляла пачками, без разбора, и Серега поневоле на них иногда натыкался. Собственно, это и было одной из причин расставания с Оленькой. Пересмотрев телевизор, она начинала говорить рекламными слоганами и, что куда хуже, ими же думать. «Шуба – лучший подарок для девушки, – например, заявляла она, – покупайте шубы из стриженой норки в нашем бутике „Зимний бобер“. Только в этом месяце, фантастические скидки!» Попытки переубедить ее наглядно, в том числе демонстрацией очень милого документального фильма Би-би-си про бобров, чтобы Оленька прониклась симпатией к меховым животным и антипатией к меховым изделиям, тоже не удались. Сдавшись после многодневной осады, Серега купил проклятую шубу. После чего Оленька переключилась на ювелирные украшения. Впрочем, главное было все-таки не в бобрах и колечках, а в том, что с Оленькой оказалось не о чем поговорить. Она могла обсуждать только телевизионный мусор, который поглощала с экрана без разбора и в больших количествах. Жаль, что Сергей не понял это с самого начала. Или, по крайней мере, до шубы, чтобы хотя бы сберечь несколько маленьких меховых жизней.

Поэтому названия шоу он худо-бедно написал. Дальше были не менее странные вопросы насчет отношения к инопланетянам, гаданиям, шаманизму, вуду и прочему, что, казалось бы, не должно иметь ничего общего с «Бензин-промом».

Потом за Сергея взялась говорливая девочка из отдела поддержки персонала. Вручила тонкие, красочно оформленные книжицы с наказом выучить наизусть. В одной описывалась миссия компании, в другой – гимн и речовка, которую предлагалось исполнять ежедневно, перед началом рабочего дня. Потом девочка продемонстрировала рекламный ролик «Бензин-пром» с такой гордостью, как будто сама разливала бензин на всех перечисляемых в ролике колонках. Заскучав, Сергей осторожно поглядел в книжку с речовкой, наткнулся на фразу «Наш бензин горит, двигатель жизни кипит», подавился и поспешно закрыл методичку. Про миссию он на всякий случай читать не стал.