Хейли Баркер - Шоу непокорных

Если хотите знать мое мнение, то, скорее всего, свой вклад внесло все это, вместе взятое, а также куда более масштабные и важные вещи, нежели любой из нас — разум, доброта, справедливость. Независимо от наших действий, ненависть и остервенелый фанатизм не могут править миром вечно. В конце каждого темного дня есть свет. Я в это твердо верю.

Пока что Лора Минтон остается верна своим предвыборным обещаниям. Одержав на выборах сокрушительную победу, она первым делом приняла ряд важных законов. Дискриминация по расовому и этническому принципу была объявлена уголовно наказуемым преступлением. Говоря официальным языком, больше не существует ни Чистых, ни Отбросов. Разумеется, одним лишь изменением законодательства здесь не обойтись. Необходимо, чтобы изменились умы и сердца людей. Пока же, к сожалению, обе стороны не избавились от своих старых комплексов, обид и предрассудков. Но начало положено. Очень хорошее начало.

Мне по-прежнему не симпатичен Кадир, однако я вынуждена признать, что он отлично справился со своей нелегкой задачей — не допустил взрыва недовольства среди Отбросов. Говорят, правительство собирается сносить трущобы. И как только новые дома будут построены, жизнь людей изменится. Она уже изменилась самым радикальным образом. Теперь они получают достойное вознаграждение за свой труд, имеют доступ к медицинскому обслуживанию, а со следующего сентября каждый ребенок в возрасте до шестнадцати лет, в том числе и Грета, сядет за школьную парту.

Я смотрю на крепкие кирпичные стены нашего дома. Моего первого настоящего дома. Лора Минтон распорядилась, чтобы все ветераны цирка, как только тот был закрыт, получили крышу над головой. По ее словам, это самое малое, что может сделать для нас страна.

Дом небольшой, однако в нем тепло и уютно, и когда мы на ночь запираем дверь, я чувствую себя в безопасности.

На стенах фотографии в рамках: Грета и Боджо, мы с Беном. Фотографии Джека, Иезекиля и Эммануила. И на каждом фото мы радостно смеемся, счастливые и полные надежды.

Впрочем, эти снимки не говорят всей правды о нас. По ним не скажешь, насколько изранены наши души, какую печать наложила на нас та жизнь, которую мы вели, испытания, которые выпали на нашу долю.

Какой-то умник в белом халате и с ученой степенью разработал программу психологической реабилитации для всех, кто в свое время настрадался от рук Сильвио Сабатини и цирка. Групповая терапия, индивидуальная терапия, когнитивная терапия, консультации по преодолению психологических травм, — всего не перечислить. И мы все через это прошли. До известной степени это помогает, но мне кажется, что никакое количество разговоров никогда не залечит того, что искалечено навсегда. Никогда.

Есть одна фотография — я храню ее под матрасом и вынимаю только тогда, когда рядом никого нет.

На этом фото — я. Сделано оно еще в дни старого цирка. Я в своем наряде Кошки. Свет отражается в сотнях блесток, отчего кажется, будто я вся сверкаю и искрюсь. Я стою на канате: мыски ног вытянуты, плечи расправлены, голова гордо вскинута вверх, а внизу от восторга безумствуют зрители.

Я ни словом не обмолвилась ни Бену, ни Грете, что до сих пор храню это фото, и уж тем более моему психологическому консультанту. Иначе она доконает меня своими расспросами и советами. Почему я его храню, спросит она? Почему цепляюсь на прошлое? Какие чувства это фото будит во мне?

Я не хочу отвечать на эти вопросы, особенно перед моим консультантом. Я заталкиваю тоску и грусть в самые глубины моей души и вместо этого стараюсь сосредоточиться на моей нынешней жизни: на Бене, Грете, нашем небольшом, но уютном доме.

Завтра начинаются официальные поиски, призванные воссоединить цирковых детей с их родителями. Разумеется, уже многие вернулись домой. В том числе и Иезекиль. Он снова со своей семьей. Шон и Рози живут вместе, на той же улице, что и мы. Эммануил нашел своих брата и сестру.

А вот обо мне и Грете никто не справлялся. Не знаю почему. Если наши родные живы — родители, братья и сестры, — они должны быть в курсе того, что произошло. Сейчас мы даже б о льшие знаменитости, чем раньше. Мы с ней об этом не говорим, но мне кажется, что в глубине души мы с ней чувствуем, что здесь что-то не так. Потому что будь у них возможность дать о себе знать, они бы уже давно это сделали.

В комнате работает телевизор — передают новости. Мелькают заголовки. Вивьен Бейнс вновь в центре внимания. Наконец назначена дата суда над ней. Ее будут судить за преступления против человечества. Говорят, что ее посадят в тюрьму.