Татьяна Буглак - Параллельщики [litres]

Не было на празднике лишь одного – спиртного. Алкоголь через блокаду конечно же провезти можно, и причина «сухого закона» была в самой ситуации блокады, в нежелании властей города провоцировать пусть немногих, но все же живших в городе выпивох, несдержанных после рюмки-другой. Зато вечером, в столовой поселка, когда все, уже вернувшиеся из города, отогревшиеся и переодевшиеся сотрудники собрались на праздничный ужин, были и водка, и вино, пусть и в количестве «смочить губы». Ну а дури веселой и активной молодежи и своей хватало: после неудачной попытки устроить снежную баталию – в мороз снег не слипался, рассыпаясь пылью, – парни достали куски пластика и, за неимением горок, стали катать друг друга и девушек по дороге. Разогнанные импровизированные «сани» летали с приличной скоростью, причем по не всегда просчитываемой траектории, так что под конец парни едва не снесли лбами опору арки теплотрассы, и Игорь Николаевич, как ответственный за матчасть, забрав у них несколько покоцаный пластик, приказал всем расходиться. Да и пора было – почти полночь, а утром рабочий день, и никаких отговорок!

После ноябрьских праздников жизнь вернулась в привычную колею, хотя и с некоторыми изменениями: к нам переехали Маша и Славка.

Все началось с разговора с Машей. Она, уже переставшая шугаться каждой тени и радовавшаяся возможности заняться любимым рукоделием, взялась учить Варю изготовлению куколок. Присматривавшая за девочкой пожилая воспитательница, обратив внимание на то, как Маша поглядывает на стопку детских книжек с иллюстрациями Билибина, протянула одну из них девушке, вспомнив, что Маша разбирается в народном костюме, и решив, что она хочет посмотреть картинки. Все считали, что крепостную девочку никто не учил грамоте, поэтому Маша оказалась единственной, кому ни разу не давали письменных тестов, а сама она из-за робости и влияния амнезии не показывала интереса к книгам. Но, взяв книжку, девушка медленно, водя пальцем по строчкам и запинаясь на некоторых буквах, стала читать.

Мы узнали об этом в субботу, и Инесса, которой позвонили из гостиницы-санатория, попросила меня в понедельник съездить с ней: и люди будут знать, что я о них не забыла, и с Машей поговорю, а то и смогу узнать еще что-нибудь о ее прошлом. Я послала срочный запрос на скан какой-нибудь старинной Псалтыри, и в понедельник приехала уже подготовленной.

Псалтырь девушка читала довольно бойко, хотя все так же водила пальцем по строчкам, из-за чего страницы на экране «уплывали», и приходилось все настраивать заново. Потом Маша, посмотрев на лежавшую рядом книгу сказок, удивленно спросила:

– Ната, а почему здесь так написано, а в книжке буквы другие, и не все? Потому что она для маленьких?

– И поэтому, но в основном потому что Псалтырь написана на старом языке, церковнославянском, а сказки – на современном.

– Значит, я – как Слава? – Маша, как и все параллельщики, знала, что Славка «из прошлого».

– Не совсем. – Я отвела взгляд. – На церковнославянском и сейчас читают, но в церкви. Ты, наверное, по церковным книгам училась.

– Ната, ты врешь. – Она впервые осмелилась сказать, что думает, наверное, из-за того, что я выглядела почти ее ровесницей.

– Не вру. Ты на самом деле жила в мире, который отстал от этого на сто пятьдесят или двести лет, но это не так много, к тому же Славка принадлежит к совсем иному народу, который не знал ни письменности, ни многого другого. Вы с ним и похожи, и очень разные.

– Можно мне узнать о… прошлом? – Она спросила напряженным голосом, ожидая отказа.

Инесса вмешалась:

– Мы попросим начальство, оно, думаю, разрешит. Ната тебе многое может рассказать, она специально училась знать прошлое, но нужно выбрать время, Ната ведь работает.

– Работает?

Маша впервые задумалась о том, что девушки и женщины могут быть не только «прислугой», но и заниматься чем-то еще. Я рассказала ей, что делаю, упомянув вскользь о сложности определения разных предметов и тканей. Маша вдруг загорелась идеей:

– Я ничего о себе не помню, но когда вижу разные ткани, часто откуда-то знаю, как они называются. Только не все, наверное, потому что у нас… в прошлом таких не было. Ната, а можно мне тебе помогать?

Согласование с начальством на месте, в Москве, и особенно с Марией затянулось дней на пять, причем больше всего протестовала именно Мария, упирая на то, что «Маша еще почти ребенок, и не может жить одна». Инесса улыбнулась: