Татьяна Буглак - Параллельщики [litres]

– Только душ? – Виктор Михайлович удивился. – Мы сейчас в необычном положении, и, при введении жестких норм на продукты, имеем почти неограниченные возможности по обустройству жилья для сотрудников – мебель, бытовая техника нам доступнее, чем обычно. В блокадном городе это практически не раскупается, люди откладывают ремонт на более подходящее время, поэтому магазины отдают нам все практически по себестоимости, только бы не занимать склады. Но почему именно этот… вагончик? Он же не так удобен, как коттедж.

– Он – ее дом, – со странной интонацией перебил Виктора Михайловича Лаки. – И он вполне подходит для нормальной жизни. Со, понимаю, что это нахальство, но, если возможно, я бы хотел быть твоим соседом. Все равно придется жить на подселении, а так хоть со знакомым, проверенным человеком. Там ведь три комнаты?

Я была совсем не против, к тому же жить вдвоем экономнее – меньше возни с готовкой.

– Об этом вам беспокоиться не придется, – перебил меня Виктор Михайлович. – В городе действует чрезвычайное положение, люди, по возможности, прикреплены к столовым. Конечно, часть продуктов они получают на руки, но, в основном, все теперь переходят на общественное питание. У нас и так нехватка многих видов овощей и особенно фруктов, только ягоды собрали много.

– Почему нехватка овощей? – не понял Лаки.

– Климат не позволяет выращивать в открытом грунте что-то, кроме картошки с морковью и капусты, – впервые вступил в разговор Алексей Александрович. – А теплицы не могут обеспечить нас всем необходимым, в них, в основном, зелень и огурцы выращивают. У нас, к сожалению, не Центральная Россия.

– Понятно. – Лаки, извиняясь за несколько резкий тон, улыбнулся.

– Ну вот, все решили. – Виктор Михайлович встал. – Алексей Александрович, вы когда собираетесь их выписывать?

– Послезавтра. – Врач тоже встал. – Но им еще долго будет необходимо усиленное питание. Да и… как их в таком виде воспримут остальные? Они же с виду почти подростки.

– В конторе об особенностях параллельщиков знают, а с остальными, думаю, особо тесных контактов не будет, работы у нас и так слишком много. – Виктор Михайлович ободряюще улыбнулся нам. – Не волнуйтесь, наши ребята умеют и дружить, и работать.

– Что ты обо всем этом думаешь? – Лаки доедал картошку с консервированной горбушей – нас, как и весь город, перевели на консервы.

Я задумчиво покрутила в пальцах вилку:

– Надо привыкать, а что еще делать? Не знаю, смогу ли я работать… Ни знаний, ни опыта толком нет.

– Справишься. Значит, не против моего соседства? – Он выжидательно посмотрел на меня. – Или это тебя смущает?

– Что? Тебя я отлично знаю, а если подселят какую-нибудь… – Я не договорила, он и так понял.

– Я рада, что здесь появились новые люди! – Мария, застрявшая в Эмторе командированная из Москвы психолог, просто лучилась счастьем. – Вы ведь Ната? Та самая параллельщица с сохранившейся памятью? Тоже будете жить в этом жутком поселке? А с кем? Говорят, можно выбирать соседа. Может быть?..

– У меня уже есть сосед. – Я сделала вежливую улыбку. – Мы с Лаки давно работаем вместе, и…

– Да, понимаю. – Она несколько двусмысленно улыбнулась, из-за чего я почувствовала себя очень неудобно. Что она подумала-то?

Беседа эта происходила в небольшой приемной перед кабинетом Виктора Михайловича – пока что не в поселке, а в том самом приспособленном помещении. Лаки получал временные документы, я же ждала своей очереди и вынужденно поддерживала разговор с москвичкой – женщиной лет тридцати пяти, с довольно заурядной внешностью, маскировавшейся хорошей дорогой одеждой и косметикой и особым, трудноуловимым выражением лица, вроде бы доброжелательного, но с едва заметным оттенком превосходства. Мария сразу же, будто ненароком, упомянула, что родилась в семье потомков дворян и профессуры, еще с восемнадцатого века связанной с Московским университетом. Она поехала в командировку по настоянию руководителя научного отдела, но неожиданно «застряла в этом городишке» и «вынуждена жить в приспособленном помещении, испытывать ограничения в самом необходимом, а самое главное – в общении с образованными людьми». Она, конечно, «ценит и уважает всех людей», но «какое образование и тем более воспитание могли получить жители окраин рабочего городка, выросшие без понимания настоящей культуры»?

– Многие и по-русски плохо говорят. – Мария немного насмешливо указала на видневшихся сквозь приоткрытую дверь парней – то ли татар, то ли башкир, я пока не могла рассмотреть.