Татьяна Буглак - Параллельщики [litres]

– Ну да. – Я улыбнулась. – Они уверены, что, если знают имена и восхищенно закатывают глаза, это уже причисляет их к «культурным людям», как отстаивание воскресной службы – к истинно верующим. Самое то для Марии – поддерживать убежденность в своей правоте у таких людей.

– Тоже с подобными сталкивались? – Он снова улыбнулся.

– Я же в музее работаю, насмотрелась на таких «ценителей». – Я тихо рассмеялась. – Только если у вас столичный снобизм, у нас провинциальный: «Мы более тонкие натуры, чем пресыщенные москвичи». А по сути – все одинаково.

– Ну вот, настроение я вам поднял, новости некоторые рассказал, а теперь давайте-ка осмотрю. – Он стал серьезен. – Сложный вы случай, Ната, уникальный. Дважды рядом с установкой максимальное время пробыли и выжили.

Осмотрев меня и удовлетворенно заметив, что, кроме слабости от истощения, у меня нет никаких проблем, врач снова сел на стул, ожидая вопросов.

– Ну и сколько мне теперь? В прошлый раз я лет на десять омолодилась, если сейчас на столько же, то впору в первый класс заново идти.

– Не надейтесь. – Он рассмеялся. – Вы подтвердили наше предположение: омоложение параллельщиков рядом с установкой имеет свои пределы.

– Какие? – Я вспомнила свое отражение, увиденное в первые дни в Эмторе.

– Для взрослого человека это возраст, в котором он перестал расти. У вас это произощло лет в шестнадцать, так? Вот и теперь вы внешне – ровесница Маши.

– Но почему тогда?.. – Я не успела закончить вопрос, он понял и так.

– Почему такое истощение? Это как работа мотора на холостом ходу или в автомобильной пробке – движения нет, а бензин сжигается быстрее, чем во время езды. Так и у вас: клетки должны развиваться, стариться, но их постоянно возвращало к первоначальному состоянию, и получалось, что они словно «бежали на месте». Точно такое же воздействие, видимо, будет и на детей. К счастью, ни разу еще ребенок не оказывался настолько близко к установке. – Он стал очень серьезен. – Я надеюсь , что больше вы никогда не попадете в зону действия установки! Конечно, я не могу утверждать, что вы обязательно умрете, но вероятность того, что третий раз станет для вас смертельным, приближается к девяноста процентам. Это не источник вечной молодости, а клетки, при всем реальном омоложении, запоминают перенесенный стресс.

– Но Лаки ведь трижды был рядом с установкой, – вспомнила я.

– Вы считаете и его нахождение в госпитале во время службы? Он находился недалеко от установки, да, но все же метрах в ста, хотя и это сказывается довольно сильно. А в последний раз он пробыл рядом с прибором всего полчаса. Но и ему, и вам теперь к установкам приближаться нельзя! Вы не мальчик из старой побасенки про плотину, пальчиком щель не закроете, только собой, как амбразуру. Надеюсь, подобного больше не будет. Ни с вами, ни вообще в мире. Сейчас отдыхайте. Можете почитать, посмотреть фильмы – вот вам планшет. А завтра ждите гостей. Не пугайтесь, это именно гости, а не следователи или… С ними вы только на суде встретитесь, как потерпевшая с преступниками.

Весь день я, с перерывами на частую еду, возилась с планшетом. Тот, кто делал подборку, отлично знал мои вкусы, выбрав на самом деле хорошие книги и фильмы.

На следующее утро, сразу после завтрака, Назиля, таинственно улыбаясь, помогла мне переодеться и сесть в кресло:

– Ну вот, теперь и гостей принять сможешь. Второй завтрак уже не в одиночестве есть будешь, и от пирожного не отвертишься.

Она ушла, но в дверях сразу же показались… Хаук с Попом, Тихон и Азамат, за которыми маячил старавшийся быть незаметным Лаки. Я так обрадовалась парням, что не сразу заметила, насколько все четверо выглядят худыми и бледными. Про Лаки вообще не говорю – удивительно, что и его в инвалидное кресло не усадили.

После того, как первые эмоции от долгожданной встречи немного улеглись, Хаук, устроившись у окна в принесенном с собой плетеном садовом кресле (остальные парни тоже притащили себе кресла), обернулся ко мне:

– Ну, пропаданка, как жила все это время?

– Кто?

Я удивленно посмотрела на рыжего физика. Господи, я же ребят почти год не видела! А они оба здорово изменились: построжели, стали более сдержанными, словно постоянно ожидая удара. Да и Тихон с Азаматом отличались от тех спокойно-умиротворенных парней, какими я их знала.

– Пропаданка, – с усмешкой повторил Хаук. – Из города пропала, из Эмтора пропала, так как тебя еще называть?

Я рассмеялась: