Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

— Я уеду. Покончу с экзаменами, уволюсь и уеду этим же летом.

Впереди забрезжил свет. Кажется, дорога все-таки верная. Вот кольцевой перекресток, и я сбросил скорость.

— Я — эгоист, думаю только о себе, да, — шептал я темноте. — Плевать, как будет разрываться Софья Николаевна, оставшись единственной русичкой на школу. Плевать, как родители будут решать вопрос с этой однушкой. Плевать на Брика, у него есть куда больше, чем у многих, пусть учится пользоваться этим. Плевать на все. Я заберу семью и уеду. И поменяю номер телефона.

Когда принимаешь решение, жить становится легче. Исчезают все «если» и «но», пропадают окольные пути, а с ними — сомнения. Глубоко вдохнув, я расслабил руки. Я даже отпустил руль, позволяя машине самостоятельно держаться на прямом отрезке дороги. Достал сигарету, закурил, открыв окно.

— И курить брошу. Как только уеду — сразу.

Курить мы с Жанной бросали одновременно, только у нее получилось, а я все время находил себе оправдания. Но теперь оправдания закончились. Пришло время сброса балласта.

Город встретил меня светом фонарей и вывесок. Я миновал издыхающий хлебозавод, пару магазинчиков. Слева по борту осталось кафе, в котором когда-то мы с Бриком смотрели выступление Кати. Я повернул руль. Уже близко.

Буквой «Г» изогнутый дом будто защищал погруженный в темноту двор от света. Одинокий фонарь горел над единственным подъездом. Я поставил машину на то самое место, где и сегодня днем, и заглушил двигатель. Стоило взяться за ручку двери, как на лобовое стекло опустился лист бумаги. Потом — другой, на капот. Краем глаза я заметил еще несколько листов, покачиваясь, падающих на асфальт. Интересно, что бы это значило? Кому-то надоело писать курсовую, и он, выйдя на балкон, решил послать все на хрен и радоваться жизни?

Я вышел из машины, огляделся. Шуршание слышалось близко, но где?.. Еще один лист пролетел перед глазами, и я протянул руку. В свете фонаря строчки едва читались, но не узнать этот текст было нельзя, ведь я сам его написал.

— «Я смотрел, как Брика заталкивают в машину , — послышался знакомый скрипучий голос, ставший еще противнее от обилия сарказма. — Он не артачился только благодаря тому, что я стоял рядом. Смотрел на меня, словно спрашивая: „Все хорошо?“ И я мысленно отвечал ему: „Все будет хорошо. Просто потерпи“».

Я поднял взгляд и увидел темную фигуру, сидящую на бетонном козырьке подъезда. Фонарь слепил глаза, но стоило мне подумать об этом, как лампа в нем взорвалась, и на асфальт посыпались осколки.

На козырьке сидел Брик, скрестив ноги, будто занимался йогой. В руках у него оставалась последняя страница. В тусклом свете, сочащемся из подъездного окна, он прочитал:

— «Это был последний раз, когда я видел Борю Брика подростком. Последний раз, когда я сам еще чувствовал себя чем-то вроде ребенка».

Закончив, он смял бумагу и запустил в меня комком.

— Финал, надо заметить, отвратительный. Ты оборвал повествование на полуслове. Интересно, почему бы?

Он спрыгнул с козырька и легко, будто каскадер, приземлился на ноги. На нем был все тот же костюм, только без галстука, и верхняя пуговица на рубашке расстегнута.

— Может быть, потому, — сказал он, глядя мне в глаза пронзительным взглядом, — что там дальше говорится о другом ребенке? Моем?

Мои пальцы разжались, и лист с тихим шорохом скользнул по асфальту.

— Ты? — прошептал я.

— Я, — кивнул Маленький Принц, завладевший телом Бориса Брика. — Хоть немного рад меня видеть?

Временное остолбенение прошло, но разум включился в игру слишком поздно. На передний план вырвалось что-то глубинное. Привет из подсознания, подавленные желания, накопившаяся злость — не знаю, как это назвать. Я спохватился в тот миг, когда мой кулак врезался в челюсть Брика.

Менять что-то было поздно, поэтому я, обретя контроль над собой, успел лишь подхватить обмякшее тело.

Дым, свиваясь кольцами, вылетал в открытое окно. Я смотрел на два листа бумаги на капоте и старался ни о чем не думать. Концентрировался на этих листах и на сигарете. В какой-то миг мне показалось, будто этим и ограничивается мир. Но вот рядом началась возня. Закрыв глаза, я сделал глубокий вдох.

— Надо понимать, — прокряхтел очнувшийся Брик, — что видеть меня ты не рад.

— Времена изменились, — сказал я, все еще не глядя на него. — Теперь перед тем как нагрянуть в гости, принято созваниваться, договариваться, уточнять время. Что с Катей?