Василий Криптонов - Последний звонок. Том 1

Я вскинул голову, приготовившись увидеть все, что угодно.

Она заметила меня, пробежав первый пролет, и замерла в начале второго. Стояла и смотрела, широко раскрыв глаза. Живая. А все остальное перестало меня волновать.

Между нами оставалось штук семь ступенек, и Жанна, прижимаясь к стене, преодолела их. Смотрела на меня, словно пытаясь убедиться, что я — это действительно я. А я прижался к перилам, чтобы не мешать ей пройти.

В тот миг, когда Жанна оказалась на одной ступеньке со мной, я так явственно представил Элеонору, что буквально услышал ее слова: «Два идиота!», и этот воображаемый окрик сломал тонкую стенку.

Я протянул руку, а Жанна ответила на движение так быстро, что я усомнился, был ли это именно ответ, или мы просто одновременно приняли решение. Ладонь ее казалась горячей, и что-то как будто мешало мне чувствовать ее полностью. Мы с Жанной опустили взгляды. Я разжал руку, повернул ладонью вверх и увидел серебряный кулон на цепочке. Сам не заметил, как вытащил его из кармана.

— Надо уходить, — тихо сказала Жанна и опустила руки. — Он сказал уходить. Нам с тобой, вместе. Как можно быстрее.

В этот миг я ненавидел Исследователя в теле Пети сильнее, чем когда-либо, потому что нам действительно надо было уходить, вместо того чтобы поговорить, или хотя бы просто помолчать, глядя друг на друга. Жанна, однако, не трогалась с места.

— Ты с ней? — Она кивнула на кулон. Жанна знала — у меня не было этого кулона. И получить его я мог лишь от одного человека.

— Нет. — Я вложил кулон в руку Жанны, сжал в кулак ее пальцы. — С тобой.

— В смысле…

— Во всех смыслах. С тобой.

Пальцы Жанны дрогнули. Сжали серебряную безделушку. А ко мне пришло понимание — Жанна знает обо всем. Это не взаимная телепатия, как с Машей, я просто понял, что она знает. Догадалась раньше, или сейчас, — неважно. Она знает про Машу и знает, что я знаю про Петю. И что для меня сейчас это тоже не имеет значения.

— Побежали, — сказал я.

Мы выскочили под дождь. Я тащил Жанну за руку.

— Что это? — крикнула она, когда я распахнул дверцу «Крайслера».

— Ладья Харона. Садись.

С первым взмахом дворников мы рванули с места. Я мысленно извинился перед возвращающейся от павильона старушкой — ее обдало потоком из-под колес. Жанна вцепилась в рукоятку над дверью.

— А «весло» откуда? — Она кивнула на ключи в замке зажигания. — И что вообще происходит?

— Сначала скажи, с тобой все в порядке? — Я не мог смотреть на Жанну — приходилось следить за дорогой.

— В полном. А этот очкарик, который влетел в квартиру, — и есть Харон?

— Он самый.

— Никогда бы не подумала. И что он маньяк, и…

Я поморщился:

— Он не маньяк. Там сложно… Да черт с ним, продолжай. Как ты вырвалась?

— Ну, говорю же: явился этот Харон. С виду тихий, мухи не обидит. Вошел — слова не сказал, ни кто вы, ни что вам надо. Дверь открыл, к косяку прислонился — спокойно так. А этот на него уставился, и будто с разбегу в стену впилился. — «Этот» произнесла с таким отвращением, что Антонову я на секунду посочувствовал. — Глаза бешеные, пот потек — будто танк сдвинуть пытается. А Харон — хоть бы что, словно каждый день такое видит. Даже в лице не изменился. «Уходите, — мне говорит. — Быстро, пока этой твари не до вас. Дмитрий Владимирович ждет внизу». И дверь приоткрыл. До меня даже не сразу дошло, что не шутит. А потом как рвану оттуда! Выскочила из квартиры, и только когда по коридору бежала, опомнилась — вдруг он наврал про тебя? Но не возвращаться же. А на лестнице тебя увидела. — Голос у Жанны дрогнул. Рука легла на мою. — Не бросай меня больше, ладно?

Это прозвучало так по-детски и не похоже на Жанну, что я не сразу сумел ответить.

— Не брошу. Клянусь… Прости меня.

— И ты. — Жанна замолчала.

Я, миновав остановку, повернул направо. Пытался придумать лучший маршрут, такой, чтобы улица Взлетная не оказалась в пределах видимости. Проехал Комсомольский проспект, повернул на 9 мая.

— А куда мы едем? — очнулась Жанна.

— В Назарово. На середине пути бросим этот катафалк, пересядем в «Форд», если он, конечно, еще там. Покидаем в багажник самое необходимое, заберем Костика и все-все оставим позади. Никакого больше Назарово, никакого Красноярска. И пусть они тут сами со всем разбираются.

Пока говорил, думал, что знаю, как отреагирует Жанна. Сначала опешит, потом — улыбнется или даже засмеется. Я гордился собой. Но когда повернул голову, увидел, что Жанна кусает губы, будто вспоминает что-то.