Александр Богданов - Вечное солнце. Русская социальная утопия и научная фантастика второй половины XIX — начала XX века

Народная вера и фантазия видит в Китеже совершенный мир гармонии и благообразия, недоступный земной скверне и бесчинствам насильников. В то же время ворота Китежа всегда открыты для подлинных праведников. В народе переписывалось рукописное «Послание к отцу от сына», в котором один такой праведник пишет из Китежа отцу, чтобы тот не волновался за его судьбу.

В начале XX века наблюдалось массовое паломничество интеллигенции к озеру Светлояр. Для многих это была первая встреча с народом, его верованиями и идеалами. Здесь побывали В. Короленко и М. Пришвин, будущий литературовед Н. Ашукин и замечательный историк русской культуры С. Дурылин. Все они оставили запись увиденного. В нашей антологии даны тексты четырёх авторов: П. Мельникова-Печерского, В. Короленко, М. Пришвина и М. Горького. Но китежская легенда продолжает свою литературную жизнь, служит высоким патриотическим целям, соединяя вчерашний день с нынешним, с грядущим.

В книге Ю. Олеши «Ни дня без строчки» приводится набросок его ненаписанной пьесы о Великой Отечественной войне. Действие происходит на оккупированной территории в лагере немцев:

«У командира… гостит его друг по Берлину, знаменитый фашистский драматург… Он в разговоре с командиром о русской культуре, истории, о русских сказаниях приводит легенду о граде Китеже. Командир, почти хватаясь за пистолет, кричит в исступлении:

„Это ты сам придумал, сам! Врёшь! Врёшь! Они не могут создать ничего прекрасного“».

Знаменательная сцена. Почему старинная легенда так сильно подействовала на фашистского офицера? Потому что народ, который создал такую легенду, нельзя рассматривать как низшую расу, как рабочий скот. Народ этот доказал способность к высшим формам духовного опыта. На языке символов легенда говорит о непобедимости Правды.

Вот почему мы должны знать легенду о граде Китеже. Чтобы не получилось как в «Запечатлённом ангеле» Лескова. «У нас, — говорит рассказчик, — с предковскими преданиями связь рассыпана, дабы всё казалось обновлённее, как будто и весь род русский только вчера наседка под крапивой вывела».

Специфической, связанной с народничеством формой русской утопии является замечательный рассказ В. Гаршина «Красный цветок». Всё зло мира для героя рассказа сгущено, сконцентрировано в одном носителе — красном цветке. Этот цветок «впитал в себя всю невинно пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слёзы, всю желчь человечества… Нужно было сорвать его и убить. Но этого мало — нужно было не дать ему при издыхании излить всё своё зло в мир. Потому-то он и спрятал его у себя на груди. Он надеялся, что к утру цветок потеряет всю свою силу. Его зло перейдёт в его грудь, его душу и там будет побеждено».

Но цветок оказался не один. Был ещё второй и даже третий. Герою удалось уничтожить все три. Последний так и остался зажатым в его руке. Когда героя хоронили, попробовали высвободить этот цветок. «Но рука закоченела, и он унёс свой трофей в могилу».

Народовольцы уничтожили много «красных цветков», но всеобщее счастье не наступило. Не случайно герой Гаршина больной человек. И всё-таки рассказ «Красный цветок» — одна из заветных страниц русской литературы. Вырвите её — и литература наша станет беднее.

Следует ещё хотя бы назвать грандиозную по замыслу мистико-эстетическую утопию А. Н. Скрябина — «Мистерия», которая мыслилась в виде некоего синтетического действа, должна была длиться семь дней и закончить не только всё старое искусство, но и все старые формы жизни, вызвав полное их крушение и преображение. Работа была прервана смертью композитора в 1915 году.

Наконец, особый раздел могли бы составить подлинные крестьянские утопии Тимофея Бондарева и Василия Сютаева. Оба эти крестьянина, как известно, оказали большое влияние на мировоззрение Л. Н. Толстого. Бондарев — автор замечательной утопии «Трудолюбие и тунеядство, или Торжество земледельца», которая в сокращённом виде вышла с предисловием Л. Толстого в 1888 году и не раз переиздавалась. Что же касается Сютаева, то, хотя он и не оставил книг, в работах известного исследователя русского сектантства А. Пругавина («Алчущие и жаждущие правды», 1881) даны многочисленные записи бесед с Сютаевым такого, например, содержания:

«Поля не должны делить, лес не должны делить, дома не должны делить… А у нас всё делёное, всё, как есть всё, каждый кустик разделивши…»

Многие русские утопии по необходимости облечены в религиозную форму, что не должно, однако, помешать нам увидеть и их реальное содержание, и их высокие идеалы.