Юлиан Улыбин - MONO

Отец вышел из палаты и совсем скоро вернулся со стаканом воды в сопровождении доктора Филиппа.

– Здравствуйте, милочка, как же я рад вас видеть! – произнес доктор Филипп, садясь на край кровати.

Жадно пью воду.

– Ну что, будем готовиться к операции?

– У меня есть выбор? – спрашиваю, протягивая отцу пустой стакан.

– Я вам кое-что принес, – он протянул толстую тетрадь. – Уверен, что вы забыли о моей просьбе.

Беру тетрадь, пролистывая страницы.

– У вас еще есть немного времени, чтобы написать послание. Помните, мы об этом уже говорили? – он берет меня за руку. – Для вас это важно. Так сделайте же это!

– Можно мне вернуть MONO?

– Нет, что вы, ни в коем случае! – голос доктора прозвучал безапелляционно. – Погружения вам противопоказаны. Опухоль уже критична, и вы можете не проснуться.

Вдруг в дверь постучали, и на пороге появился Марк.

– Простите, я не помешал? – спросил Марк и беззвучно прикрыл за собой дверь в палату.

– Нет, что вы, наоборот, проходите!

Доктор Филипп поднялся с кровати и пожал Марку руку.

– В общем, не теряйте времени, пишите.

– Я подожду за дверью, – произнес отец и не спеша покинул палату вместе с доктором Филиппом.

– Мне кажется, у тебя есть, что рассказать мне, – предположил Марк.

Он опустился в кресло и пристально посмотрел на меня. Я немного теряюсь. Марк прав, позади столько всего. История длиной в целую жизнь. Он молча слушал, а я без устали рассказывала ему свою историю.

– Мы познакомились на балу.

– Я танцевал с тобой? – впервые за долгое время он прервал мой монолог, задавая вопрос.

– Да. И ты показал мне свое укромное место.

– Какое?

– Озеро. Я видела, как вы рыбачили с отцом.

– И я поймал свою первую рыбу. Откуда ты можешь об этом знать? Это невероятно! А что еще было на этом озере, ты знаешь?

Молча киваю, и он смущенно отводит глаза.

– У меня не было другого выхода.

– Выход был, и ты об этом знаешь.

– Возможно, но я… – И он замолчал.

Меня клонило в сон. Он заметил подкатившую усталость и предложил мне немного вздремнуть. Это были прекрасные, долгие и незабываемые дни. Он приходил каждый день и уходил, когда я засыпала. Мы вместе писали дневник, я рассказывала ему о случившемся, потом он терпеливо ждал, а я писала и писала, день и ночь напролет. Вот и сейчас он спит в кресле напротив, а моя история подходит к концу…

О боже! Я в ужасе! То, что произошло, невообразимо! Мне сложно об этом писать. Его больше нет. Мы только нашли друг друга, и все так быстро закончилось. За что?!

Марк вышел всего на минуту, чтобы позвать доктора Филиппа – у меня сильно кружилась голова. Вдруг я услышала выстрелы. Два громких удара из глубины больничного коридора ворвались сквозь приоткрытую дверь. Кто-то закричал.

Вскочив с кровати, босиком выбегаю в коридор. Марк лежит на полу в луже собственной крови. Поднимаю глаза и вижу бегущего к выходу незнакомца в сером костюме. Он на миг оборачивается, и я узнаю в нем Горана. Из соседней палаты выбежала медсестра, затем подоспели еще два санитара.

Мой мир рухнул. Время остановилось. Его глаза цвета ночного океана, запах, мы кружимся на Венском балу под звуки летящего вальса. Его рука нежно придерживает меня за талию. Я влюблена впервые, так страстно и просто, без лишних слов и объяснений. В руке бокал шампанского, и мы бежим по длинным коридорам оперы, чтобы увидеть океан – мое укромное место. Почему я о нем ничего не помню? Что это за место такое?

– Мы можем помнить только те места, где уже бывали, а значит, ты уже была здесь, это и есть твое укромное место, – произнес Марк, сидя рядом со мной на теплом песке.

– Возможно, это место родом из дедушкиной раковины?

На горизонте плещется океан, искрясь в лучах лунной тропы. Маяк одиноким взглядом пронзает ночь.

Мы сидим у костра, и Марк подбрасывает в него сухие ветки. В озере отражается космос. Марк, подобрав идеальный камень, бросает его, потревожив зеркальную гладь.

– А ты так можешь? – он весело обратился ко мне, кивая на воду.

Ветер растрепал мои волосы. Мы несемся по ночному шоссе и успеваем свернуть, едва не провалившись за край воспоминаний. Сердце стучит, вырываясь из груди.

– Как он? – спрашиваю у вошедшего в палату доктора Филиппа.

– Марк в коме, – он с грустью разводит руками, – я вытащил пулю, но это пока все, что мы можем для него сделать.

– Как скоро он поправится?

– К сожалению, неизвестно. Шансы очень малы. Марго, вы уже закончили писать свой дневник воспоминаний?