Людмила Астахова - После зимы [СИ]

Химара никак не вмешивалась в разгорающуюся склоку. То ли считала себя выше, то ли хотела понаблюдать за штабным эмиссаром в новых для него обстоятельствах.

— Вас ведь поселили в комнату Миёй? — вдруг спросила императрица.

— Да, — признался совершенно сбитый с толку Маэда.

— Принесите мне её куклу, пожалуйста.

Ни в интонации, ни в резком взгляде государыни не было ни малейшего сомнения, что капитан Штаба отлично понял о какой кукле идет речь. И что он не выкинул находку в мусор тоже.

— Но…

— Уверена, капитан Яно согласится.

Маэда не стал спорить. Вообще-то, проносить узницам любые вещи из внешнего мира было категорически запрещено.

— Хорошо, я попробую сделать это для вас, государыня Химара.

Женщина изменила позу, теперь она сидела у нему лицом, положив стиснутые в замок пальцы на колени, словно терпеливо ждала дальнейших расспросов. Маэда решил тоже сделать неожиданный ход.

— Пожалуй, закончим на сегодня. Время еще есть. Разрешите вас оставить, Ваше императорское величество, — и добавил, почти насильно сунув барышне Лоули в руки несколько листков. — А вы, пожалуйста, в свободное время заполните свою анкету самостоятельно. Завтра вернете с проставленной датой и подписью. Честь имею, дамы.

Он долго разучивал подобающий случаю поклон, чтобы выразить достаточную степень почтения, но не унизиться.

Императрица кивнула, её наперсница сделала книксен. Так всё и закончилось.

— Ну как? Прекрасная пленница очаровала благородного рыцаря?

Яно откинулся спиной на спинку стула и сладко-пресладко зевнул. Он и выглядел так, словно до обеда провалялся на диване с книжкой, а не был на ногах еще до рассвета.

Солдаты поели самое меньшее час назад, а в столовой до сих пор витал стойкий дух подливы к макаронам. Для офицеров повара готовили из более свежих продуктов, но кисловатый запах просроченных консервированных овощей перебивал всё.

— Тефтели вполне можно есть, капитан Яно, зря отказываетесь.

— Ох, не переводите разговор, — отмахнулся тот. — Мне же интересно.

— Женщина как женщина. Типичная ситтори…

— Не прикидывайтесь! Скажите еще тоже! Обычная женщина, ха. Сможете описать обстановку в её комнате? Ну? Был ли там книжный шкаф? Банкетка? Зеркало?

Маэда положил обратно в тарелку уже проткнутую вилкой тефтелю, задумался и даже попытался выкрутиться:

— Диван вместо подоконника с бархатной обивкой, темно-синий. Одна подушка с черно-белым графическим рисунком, вторая — пушистая из овечьей шкуры…

— Нет! — азартно возразил офицер Особого отдела. — Вы запомнили эти детали только потому, что она сидела на диване, а подушки лежали рядом. Они, словно были в круге света посреди тьмы. Она — свет. Вспоминайте другие детали, ну же!

Кай напряг память и… ничего не вспомнил. Абсолютно ничего, что не относилось бы к императрице. Прискорбно, да, но Яно прав.

— Не расстраивайтесь, капитан Маэда, ничего удивительно. Есть работа такая — очаровывать, а Химара — профессионал высшей пробы, как ни крути. Давайте обедать.

Яно почти невесомо похлопал сотрапезника по плечу как-бы утешая. Мол, не зазорно проиграть противнику из более высокой лиги.

Остывающая тефтеля уже не казалась Каю аппетитной, ровно как и салат из капусты.

— Перестаньте! Я сам чуть не попался на эту же уловку, — сообщил Яно, прикончив свою порцию. — Кстати, барышня Лоули пожаловалась на то, что я отбираю их деньги?

— А вы отбираете?

— Честно? Было пару раз, — признался капитан Яно без особых угрызений совести в голосе. — В профилактических целях, когда до печенок достала. На самом деле, это комендант у нас не совсем чист на руку. Но Хори знает меру.

Маэда просто не понимал, как ему скрыть отвращение к такому виду… заработка? Мародерства?

— Не проще ли было бы выписать ей содержание?

Особист расхохотался, едва не подавившись компотом.

— Видели бы вы своё лицо. Погодите, я вам сейчас проясню ситуацию. Вы же не думаете, что она продает личные украшения или там ценные вещи дворцовой обстановки? Ха! Кто бы ей позволил. На третьем этаже есть три… Три! Три огромные залы… короче, три здоровенные комнаты битком набитые дизайнерской одеждой, сумочками, шубами и прочим дорогущим тряпьем, которые, собственно, и распродает потихоньку наша несчастная узница. Барахло это по стоимости сопоставимо с десятилетним государственным бюджетом небольшой страны.

— Это не оправдывает…

— Маэда, ни одна из этих вещей не куплена за личные средства, это всё деньги из налогов прачек и поваров, которым, как я заметил, вы искренне посочувствовали. А я, например, купил на… экспроприированное ребятам хороших сигарет сверх положенной нормы. Так что — нет, мне не стыдно.