Леонид Каганов - Блядская планета

но и здесь тоже связь не прослеживается

Прошел почти месяц, и вдруг Валерий написал в общий чат лаконичное: «пятница».

Тараскин немедленно согласился, что пора выпить пива, например.

Валерий добавил, что он уже давно в городе — по судебным делам мотался.

Тараскин предложил взять пива и пойти посидеть под Цветами в парке напротив его дома.

Валерий усомнился, можно ли в парке пить пиво и не отморозятся ли яйца.

Тараскин объяснил, что под Цветами всегда плюс двадцать три даже в Антарктиде. И пиво там ходят пить все, и Цветами же закусывают, и хрен там кого увидишь, потому что реально же роща.

Валерий предложил тогда поехать в центральный парк.

Тараскин сказал, что тогда он пас, потому что вам по-любому куда-то ехать, а мне придется нырять в метро и тащиться в центр.

Валерий поинтересовался, чего Мигель молчит.

Тараскин предположил, что Мигеля в этот раз не пустит к друзьям жена.

Валерий возразил, что не так уж часто Мигель пьет пиво с друзьями, а сегодня пятница и конец рабочей недели.

Тут появился Михаил и сказал, что уже закупился пивом на всех и едет в парк у дома Тараскина. А что конец недели, это ему без разницы, потому что он отныне безработный.

Парк у дома Тараскина был маленький, зажатый со всех сторон новыми высотками, и носил название «Парк сорокалетия», хотя чего именно — никто не помнил. В те далекие времена, когда Михаил и Валера тоже жили здесь и ходили в местную школу, парк принадлежал воинской части и состоял из голого поля, окаймленного беговой дорожкой для марш-бросков, а в центре были турники и окопы. Появляться здесь группами менее, чем по трое, было опасно — можно было получить в глаз от других мальчишек, а то и лишиться велосипеда. С годами парк облагородился: покрылся асфальтовыми тропинками, оброс клумбами, фонарями и линейками кустов, обзавелся парой вечно отключенных фонтанчиков, потом ржавые турники сменились тренажерами, а вместо окопов выросли удивительной красоты детские площадки на сияющем полу из нежной зеленой резины.

Так было до того вечера, когда с неба посыпались семена Цветов, был показан Фильм и подарена цепь энергоспутников.

Судя по репортажам и видеороликам в сети, падающие с неба семена Цветов выглядели шикарно на всех континентах и взошли на каждом свободном уголке почвы. С большой тактичностью Цветы почти не тронули леса, посевы и прочие природные заповедники. Зато полностью накрыли Сахару, болота, солончаки и остальные некрасивые места планеты. В городах же, деревнях и вдоль дорог Цветы поселились на каждом удобном пятачке.

Огромные, разноцветные, воздушные, они распустились на каждом пустыре, под каждым окном, а в уж городских парках достигали в высоту четырех метров и превращали парк в настоящий тропический лес, смыкая над головой потолок из своих гигантских лепестков. Здесь можно было бродить, не боясь ни дождя, ни снега, ни жары, не холода — под Цветами всегда была комфортная температура.

— Вот же, сука, ГМО! — с уважением сказал Валерий, оглядывая лес-букет, начинавшийся прямо за красными звездами на воротах парка. — Столько в одном месте я их еще не видел!

Михаил удовлетворенно перекинул на другое плечо сумку с пивом и пакетами рыбной нарезки.

— Вперед! — скомандовал Тараскин и зашагал между толстыми фиолетовыми стволами.

Они сделали всего несколько шагов вглубь, и со всех сторон навалилась благостная тишина — разом исчезло тарахтение города и гудки машин.

— Жарко-то как! — Михаил остановился, поставил сумку с пивом на ковер из осыпавшихся лепестков, снял пальто, аккуратно сложил и повесил себе на руку. — А ведь почти ноябрь!

Они пересекли появившуюся вдруг под ногами асфальтовую дорожку парка, и снова зашуршал ковер из лепестков.

— Я тут уже вторую неделю брожу, не вылезаю! — похвастался Тараскин. — Правда работать вообще невозможно. Давайте, мучайте меня обжорством…

Он подпрыгнул, ухватился за нижний лепесток и подтянул к себе всю ветку с мохнатыми тычинками — на ней висела гроздь шариков размером с теннисные мячи. Тараскин сорвал пригоршню самых алых, один засунул в рот, остальные протянул друзьям.

— Ты уверен, что это можно есть? — спросил Михаил, подозрительно разглядывая неведомый плод.

— Ыыа-ааы! — уверенно промычал Тараскин, сочно чавкая. — Минздуав, гоорю, уазрешил.

Михаил уткнулся в смартфон.

Валерий зачем-то потер спелый шар об штанину и надкусил как яблоко.

— Вкусная вещь! — согласился он. — Как майонез.