Курт Воннегут - Времетрясение. Фокус-покус

Он остался без ног – конечно, это нелегко. Но если у человека нет ног, это еще не значит, что он должен вспарывать себе живот.

Я думаю, все дело в атомной бомбе, которую сбросили на него, когда его личность еще формировалась, – это, а вовсе не потеря ног, заставило его почувствовать, что жизнь – просто выгребная яма.

Как я уже говорил, он рассказал мне о том, что попал под атомную бомбежку, только после 2-летнего знакомства. Он бы так и не рассказал мне про это, я полагаю, если бы накануне по тюремному ТВ не показали, как Японцы устроили «Избиение в Нанкине».

Эту кассету выбрали в тюремной видеотеке, как всегда, наугад. Охранник, которому она попалась под руку, слишком плохо читал по-английски, чтобы разобрать название программы, которую покажут заключенным. Так что о цензуре и речи не было.

У Начальника на письменном столе был маленький телевизор, и я знал, что он иногда смотрит, что там крутят, потому что он часто говорил мне о пустоте и бессодержательности того или иного шоу, особенно «Я люблю Люси».

Избиение в Нанкине – просто еще один пример того, как солдаты уничтожают заключенных и мирных жителей, но прославилось оно потому, что было одним из первых, хорошо снятых на пленку. Там явно были повсюду понатыканы кинокамеры, которые крутили неизвестные люди, а рабочий материал не был конфискован.

Я видел этот материал, когда учился в Академии, но не в виде умело смонтированного документального фильма с музыкальным сопровождением и солидным дикторским баритоном.

Кровопролитная оргия разразилась сразу же после того, как Японская Армия, фактически не встретив сопротивления, ворвалась в город Нанкин в 1937 году, задолго до того, как страна стала участницей «Последней Петарды». Хироси Мацумото тогда только что появился на свет.

Пленников привязали к столбам и использовали вместо манекенов для обучения штыковым ударам. Нескольких загнали в ров и похоронили заживо. В кадре было видно выражение их глаз, когда комья земли полетели им в лицо.

Потом лица скрылись, но земля все еще шевелилась, как будто там роется какое-то подземное животное, может, сурок – устраивает себе норку.

Незабываемо!

И вы еще говорите о расизме!

Этот документальный фильм стал в тюрьме настоящим «хитом». Вспоминаю, что сказал мне Элтон Дарвин:

– Если кто-нибудь готов это делать, я готов на это смотреть.

До массового побега оставалось 7 лет.

Я не знаю, видел ли Хироси этот фильм по своему телемонитору или не видел. Спрашивать я не собирался. Мы с ним не были в приятельских отношениях.

Я готов был сойтись с ним поближе, если нужно для дела. Я думаю, он и поселил меня в соседнем доме, потому что считал, что пора ему обзавестись приятелем. Я уверен, что у него ни друзей, ни приятелей никогда не было. Но не успел я стать его соседом, как он решил, что никаких приятелей ему не нужно. Это не имело никакого отношения к моей личности или к моему поведению. В его представлении, я думаю, друг был чем-то вроде товара, который норовят сбыть с рук к Рождеству или к другому празднику. Зачем осложнять себе жизнь обременительными излишествами только потому, что этот товар – дружбу – рекламируют почем зря, как на дешевой распродаже?

Так что он продолжал бродить в одиночестве, в одиночестве кататься на лодке, в одиночестве садиться за стол. Я ничего не имел против. У меня была бурная общественная жизнь на том берегу озера.

Но на следующий день после показа документального фильма, к вечеру, когда пора было ужинать, я как раз подгонял свой пластиковый умиак к пологому берегу, где стояли наши 2 дома, в заброшенном городке. Я рыбачил. В Сципион я не заглядывал. Мои 2 самых больших друга – Мюриэль Пэк и Дэмон Стерн – уехали на каникулы. Они не собирались возвращаться до Недели Знакомства с Новичками, перед началом осеннего семестра.

Начальник поджидал меня на берегу, высматривал меня на моей идиотской посудине, как мать, которая смертельно беспокоится о маленьком сыночке. Может, я опоздал на встречу с ним? Нет. Мы никаких встреч никогда не назначали. Единственное, что мне пришло в голову, – что Милдред или Маргарет попытались спалить 1 из наших домов.

Но когда я причалил, он мне сказал:

– Вы должны узнать обо мне одну вещь.

Я не видел никакой особой надобности знать о нем что бы то ни было. Мы не работали в тюрьме бок о бок. Он не интересовался, чему и как я учу заключенных.

– Я был в Хиросиме, когда на нее сбросили бомбу, – сказал он.