Андрей Кокоулин - Секретарь

Ах-х! Первая ложка обожгла горло, вкусовым залпом выстрелила в язык и в нёбо, прокатилась, провалилась в желудок. Взорвалась теплом!

Шрапнелины пота проступили на лбу.

Уф-ф! Лёшка выдохнул, выложил хельманне и, глядя на вырезанные значки, уработал суп в какие-то пять минут.

Суп — хлеб, хлеб — суп.

В значках виделись странные слова. «Гку» и мягкий знак на конце. «Ако» с перевернутой на другой бок «к». «Хизм» с латинской «и». И то ёще как читать.

Осоловев, он погонял ложкой одинокий картофельный кубик по эмали и отодвинул миску. Всё, не лезет. Живот раздулся, как барабан. Жизнь хороша, и жить хорошо. Сейчас бы всё это запить сладеньким…

Да, и в интенет выйти.

Лёшка выполз из-за стола, брякнул миску в раковину (Динка не вымыла, и он не будет), включил электрический чайник и поплелся в свою комнату.

После развода сестра с маманей стали спать в зале, а детская на законных основаниях отошла к нему. На двери комнаты висел календарь с Кобейном за прошлый год. Над Кобейном выгибались вырезанные по трафарету буквы. «Mans territory».

Стильно. Ясно чьё.

Шкаф светлого дерева встретил Лёшку на входе. Пара расшатанных стульев, жмущихся к стене по другую сторону, приняли футболку. Кровать. Продавленное кресло. Заваленная к окну пирамида книжных полок. Это ж с ума сойти, как они с Динкой и Ромкой умещались здесь втроём. Спали у друг друга на головах.

Лёшка прилег на кровать, уставясь сонным взглядом в стену над полками. Обои надо, конечно, менять. Что-то они своей убогостью вызывают лишь рвотные позывы. Цветочки, блин. То ли дело в углу с компьютерным столом — все заклеено плакатами «Металлики», Мэнсона и «Агаты Кристи», заплетено проводами, и колонки висящие классно смотрятся.

Он икнул.

Телефон вывалился из заднего кармана. Ха-ха, лишнее из организма выходит. Кстати… Лёшка лениво полистал контакты в меню телефона. Чтобы выбрался нужный, пришлось дважды надавить на кнопку. Дерьмо уже, а не мобила, не сразу даже срабатывает.

Первым делом — новую.

— Алло, Тёмка, ты онлайн?

В ухо ударил какой-то инфернальный рёв, затем рёв перекрыл выстрел из дробовика, звякнули гильзы.

— Кто? — спросила мобила напряженным голосом.

— Лёшка Сазонов. Ты от кого там отстреливаешься?

— Не поверишь, набежало тварей…

Несколько секунд телефон гремел взрывами, хрипел, шипел и выпускал грохочущие очереди в пространство.

— Умри, сдохни тварь! — крикнул кому-то Тёмка, затем простонал и сказал уже в трубку: — Всё, мочканули меня. Чего тебе, браза?

— Вопрос есть, — сказал Лёшка. — Про хельманне что-нибудь слышал?

— По буквам, браза, по буквам.

— Хель-ман-не.

Тёмка хохотнул.

— Фигня — вопрос. Хелл — ад. Мани — деньги. В общем, адские деньги. Учи английский, браза.

— Достал ты со своим бразой. Это костяшка такая. Полукруглая. На деньги не тянет. И говорится не так. Е на конце.

— О, ну так выйди в сеть, злобный браза, и посмотри. У меня здесь ад и демоны, — сказал Тёмка и отключился.

Друг называется.

Лёшка с великой неохотой покинул кровать и перебрался за стол. От нажатия кнопки старенький компьютер загудел, словно пошёл на взлёт. Монитор выдал настройки биоса. Лёшка подпёр щеку ладонью. Блин, сейчас ждать ещё пока разогреется.

Он выгреб бумажки из-под клавиатуры, которых что-то много скопилось за две недели. Ряд цифр — код к демке, не поймешь уже какой. Оставить? Выкинуть? Лёшка скривился. Ладно, пусть полежит ещё. Каракули, в которых можно разобрать лишь «перья ястреба» и «прах» — это, кажется, рецепт из «Скайрима». «Скайрим» он, впрочем, уже удалил. Ходишь, бродишь, бред какой-то. Ну, рецепт… Лёшка скомкал бумажку. Адью.

Экран, мигнув, выдавил полоску виндосовской загрузки.

Давай, давай, тормозуха. Так. На следующей бумажке были записаны несколько чисел в столбик. Сумма набегала под двадцать с лишним тысяч. Что за сумма? Откуда? Ещё тысяча зачеркнута. А-а, Лёшка шлёпнул себя по лбу, это он как раз конфигурацию нового компа прикидывал, на замену кряхтящему сейчас драндулету. Видеокарточка, оперативка в четыре гига, блок питания пятисотваттовый.

— Эй, драндулет, — щёлкнул ногтем Лёшка по потемневшему экрану.

Помедлив, тот осветился снова — и серо-стальной имперский дирижабль с белеющей под брюхом гондолой поплыл заставкой рабочего стола. На цельнометаллическом, усеянном заклепками каркасе с мелодичным звуком возникли разноцветные ярлычки программ и приложений.

Дирижабль звался «Das Reich».