Инна Шаргородская - Лисы и львы

Как бы там ни было, но в считанные мгновения вместо кабинета за порогом раскинулось… чисто поле. Бескрайнее.

Трава по пояс высотой. Ночь. В звездной вышине – полная луна…

Только ее сияние и обрисовывало три темных силуэта в нескольких шагах от порога, два из которых стояли плечом к плечу, а третий – чуть в стороне. Свет, вроде бы падавший туда сквозь дверной проем из гостиной, где стояли девушки, не выхватывал из этой тьмы ничего.

Идали Хиббит – силуэт, узнаваемый лишь по напористости движений, – вскинул руку и щелкнул пальцами.

Высокая трава расступилась, и луна озарила дорогу, прямую, как стрела, протянувшуюся к горизонту.

Еще щелчок – и на дороге заплясали два черных жеребца.

На них взметнулись две легких тени. Мгновение – и застучали копыта.

– Эй! – крикнула было вслед оставшаяся тень, но тут же сама щелкнула пальцами.

Еще мгновение – и по дороге к горизонту неслись галопом уже три черных коня.

А в следующий миг за спинами остолбеневших и утративших дар речи девушек пронзительно зазвенел дверной звонок.

Да, думать Элис, к счастью, умела гораздо быстрее, чем Дуду…

Покуда он разинув рот пялился на трансформацию кабинета в портал между мирами, она догадалась «свистнуть» Димыча. И не его одного. Поэтому вслед за тремя людьми в неведомое пространство успело проскочить с десяток неприкаянных духов, прежде чем портал начал закрываться.

Потом она проверила связь.

Связи не было. Группа слежения канула в это самое пространство как в омут. Но все же это было лучше, чем ничего. Освоятся – уж как-нибудь найдут способ передать весточку.

– А вот теперь, – сказала Элис, – можно и к ведьмачке смотаться!

– Спасибо, – сердечно, в кои-то веки, пролепетал не до конца опомнившийся Дуду. – Сейчас, погоди немного. Посмотрим, кого там принесло…

Катти и Пиви, на глазах у которых кабинет стремительно приобрел прежний вид – не считая сдвинутого стола и опрокинутых стеллажей, – попятились прочь от порога.

Испуганно уставились друг на дружку. И вздрогнули, когда звонок повторился.

– Мамочки, – пролепетала Пиви, – это еще кто?

– Клементина, кажется, ждала кого-то утром, – вспомнила Катти. – Наверное, нужно впустить…

Они смятенно огляделись по сторонам.

Одни, в чужой квартире.

– Успокой их, – велела Элис и отправилась смотреть, кто пришел.

Дуду безропотно подчинился.

«Я здесь», – услышала Пиви его непривычно кроткий голос и снова вздрогнула. – «Не бойся ничего, сейчас пойду подмогу искать. И дверь открой, там этот, как его… еще один брат Хиббит пришел. Это хорошо, приглядит за вами пока… но чтоб отсюда никуда ни ногой!»

Щеки у нее заалели.

– Что? – настороженно спросила Катти.

– Дуду говорит, там Юргенс…

– Отлично! – воспрянула духом Катти. – Вот кто наверняка нам поможет!

И поспешила в прихожую, открывать.

Почему она решила, что Юргенс способен им помочь, Катти и сама не знала – может, потому, что при таких двух братьях и третий обязан быть не промах?… Но, как выяснилось, она не ошиблась.

Услышав, что здесь произошло, и коротко оглядев разгромленный кабинет, Юргенс для начала потребовал объяснений.

– Все – по порядку! – сказал и принялся умело руководить рассказом, задавая наводящие вопросы и отсекая ненужные подробности. По какой причине Кароль разыскивал Идали, что было точкой пересечения их интересов, каким боком пристали к делу обе иноземные барышни? – и так далее…

Рассказывать обо всем этом пришлось Катти, ибо единственным, что сумела выдавить из себя при виде Юргенса ее подруга, было малоразборчивое «здрасте», после чего она опять онемела и старательно прятала от него глаза.

В процессе объяснений перешли на «ты» – «не до китайских церемоний!» – сказал Юргенс, и уложились с ними в каких-то двадцать минут. В течение которых, правда, он мрачнел на глазах.

Выпытав все подробности о последних событиях, случившихся перед самым его приходом, сказал сердито:

– Так я и знал! Идали влип – глубже некуда, и Кароль туда же. Ну, дают братцы! С ними встретишь спокойно старость, надейся, как же!.. – После чего он сунул руки в карманы, безбоязненно шагнул в кабинет и пару раз обошел его по кругу, заглядывая зачем-то во все углы и небрежно расшвыривая ногами валявшиеся на полу страшноватые маски и статуэтки.

Потом остановился, поглазел на стену, за которой исчезли его братья, и заявил: