Джанет Эдвардс - Телепат

После долгих минут тревожного ожидания в комнату зашел мужчина постарше.

— Здравствуй, Эмбер. У нас здесь нет оборудования для следующего рекомендованного тебе теста, так что мы отправим тебя в другой центр.

Он вручил мне новую карточку оценивания, и я тупо на нее уставилась.

— Не волнуйся, — добавил мужчина. — Это совершенно нормально. Невозможно оборудовать все центры для всех тестов, так что иногда людей переводят.

Спрашивать, что случилось в последнем тесте, не имело смысла. Правила лотереи гласили, что кандидатам никогда нельзя рассказывать о причинах тестов или их результатах. В конце оценивания мне просто сообщат назначенную профессию и отправят на импринтинг соответствующей информации.

Я признавала, что для подобных правил есть важные причины. К примеру, каково жить, сознавая, что, окажись результат теста немного лучше, и ты попал бы на двадцать уровней выше? И все же мне хотелось понять, что происходит.

Развернувшись, я направилась к двери и вернулась в общий зал. Пока я забирала сумку и шла к выходу, на меня все глазели. В этом центре были сотни восемнадцатилетних, и только я одна уходила. Это должно было означать либо что-то очень хорошее, либо что-то очень плохое, но я не знала, что именно.

Как только двери центра остались за спиной, мне малодушно захотелось убежать в квартиру родителей и спрятаться в своей бывшей спальне. Иногда новички, приехавшие на подростковый уровень, сбегали, возвращаясь к знакомому комфорту родного дома и родительской любви, а консультанты убеждали их, покрасневших от смущения, вернуться, чтобы столкнуться с тяжелым испытанием взросления и преображения в самостоятельного человека. Сбегавшие с подросткового уровня выглядели смешно. Я буду выглядеть еще смешнее, если попытаюсь сбежать от лотереи.

Глубоко вздохнув, я отправилась в новый общественный центр. Еще одна долгая поездка, само собой, практически идентичная предыдущей. Я вставила новую карточку оценивания в порт у двери, чтобы получить разрешение на вход.

— Добро пожаловать, Эмбер, регистрация вашего перевода для лотерейного оценивания завершена.

Я заметила, что сообщение изменилось, и немного успокоилась. Мне никогда не доводилось слышать о тех, кого переводили во время лотереи, но система несомненно была на это запрограммирована. Я зашла внутрь и обнаружила безлюдный зал с экраном, заполненным именами и указаниями комнат. Должно быть, все уже ушли на ночь, так что я нашла свое имя в списке, записала, где мне следовало остановиться, развернулась и покинула центр.

Назначенная мне комната находилась всего в нескольких коридорах. Я пришла туда, по-прежнему зацикленная на причинах этого перевода. Если в старом центре действительно не оказалось нужного оборудования, значит, меня ждал необычный тест для редкой профессии.

Происходило ли со мной нечто удивительно хорошее, или же надвигалась катастрофа? Меня тестировали для важной высокоуровневой профессии, которая подарит мне блестящее будущее, или для какой-то отвратительной работы глубоко в недрах улья? Воодушевление и уныние сменяли друг друга, но уныние победило. Даже если меня тестировали для чего-то высокоуровневого, я, наверное, провалю проверку и отправлюсь обратно в первоначальный центр оценки.

Я приблизилась к двери с нужным номером и, изнывая от неопределенности, втащила сумку в неприветливую пустую комнату. Установила дисплей на стене на показ одной из стандартных картин, и там выросли трехмерные ярко-голубые васильки. Цветы принесли ощущение дома, но я все равно скучала по старому знакомому хаосу вещей вокруг меня.

Аппетит пропал, так что я не стала заморачиваться с едой на крошечной кухне, а просто разделась и пошла в душ. Одеваться после этого казалось напрасной тратой сил, поэтому я активировала спальное пространство и приглушила свет. Укутавшись, я лежала в темноте, тепле и уюте и наблюдала за сияющими на стене васильками.

Миллион других восемнадцатилетних, вероятно, так же лежали в пустых комнатах вроде этой, пытаясь расслабиться после напряженного первого дня лотереи. На секунду я задумалась, кто сейчас в моей старой комнате, а потом начала представлять давних друзей. Неодобрительно нахмурившуюся из-за чего-то Марго. Витающую в облаках Линнетт. Напряженно изучающую свое отражение в зеркале Шанну. Форжа…

При мысли о Форже я поморщилась. Я зациклилась на этом парне с первой встречи на подростковом уровне. Он не обращал на меня внимания и смотрел только на Шанну, считая меня всего лишь одной из группы, девчонкой, что повсюду таскалась за ними следом, но одержимость им управляла моей жизнью целых пять лет. Только из-за этого я стала лучшей подругой Шанны. Занялась плаванием. Проводила бесконечные нудные часы на пляже пятидесятого уровня, болея за Форжа в подростковых межзонных соревнованиях по серфингу.