Патрик Несс - Поступь хаоса [litres]

– Скажи это, Виола, – взмолилась мама. – Пожалуйста.

– Я беру ее, – сказала я. – Я беру твою надежду. Она у меня, слышишь? Мам ?

Но я… я не знала, слышит ли она меня еще.

Потому что рука перестала сжимать мою.

И вот тогда-то что-то произошло… что-то превратило все происходящее в сейчас , отрезало прошлое, конвой и всех, кто в нем был, – они ушли, пропали, и осталась только я, здесь, теперь, и так быстро, что это казалось совсем нереальным.

Папа.

Крушение.

Мама.

Нереально.

Я как будто смотрела на все, и на себя в том числе, откуда-то из другого места.

Я увидела, как встаю рядом с мамой.

Как жду некоторое время посреди обломков, не зная, что мне делать дальше.

Пока не проходит какое-то заметное время, и что-то уже точно пора делать. Дальше я увидела, как лезу туда, где дыра распорола стену рубки, и в первый раз выглядываю наружу. На планету.

Я смотрю в темноту. В темноту поверх еще другой темноты. В темноту, которая прячет разные вещи.

Вещи… я их слышу.

Звуки зверей, которые как-то слишком похожи на слова.

Я смотрела, как отступаю назад, в корабль, подальше от тьмы, и мое сердце тяжело бьется.

Потом я, кажется, сморгнула, и следующим кадром увидела, как я оттаскиваю сломанную дверь в машинное отделение.

Еще более издалека, чем раньше, я смотрела, как нашла отца, сожженного от груди и вниз совершенно кошмарным образом, с ужасной раной на лбу, которая все равно бы его убила.

Я видела, как холод течет сквозь меня… как я становлюсь такой холодной, что даже не плачу над телом отца.

Снова моргнула. Я рядом с мамой в рубке, сижу, крепко обхватив руками колени, аварийное освещение на панели мигает и медленно тускнеет.

Снаружи доносится птичья трель или что-то еще такое, громче всего остального – странная такая, очень похожая на слово… не то «прошу», не то «укушу»…

И я снова внутри, за собственными веками.

Потому что кое-что увидела.

То, что мама забрала из моей каюты и принесла сюда, в рубку, чтобы отдать мне, как только мы сядем, и от вида этой вещи мне больно, хотя и где-то очень далеко.

Вон там, среди обломков.

Подарок Брэдли.

Все еще в подарочной обертке, после всех этих месяцев, даже после дня рожденья. И поскольку кругом все такое же нереальное и похожее на сон, почему бы не взять его и не открыть?

Если так хотели мама и папа, пусть это будет мое первое дело на этой планете.

Я взяла коробку, сорвала бумагу и открыла точно в тот момент, когда последний аварийный фонарь погас, оставляя меня в полной темноте.

Но это ничего.

Потому что я уже видела, что внутри.

Тьма тут такая густая, что мне пришлось ощупью выбираться из обломков. Все еще оглушенная, все еще как во сне… одеяло тьмы такое плотное, будто я и правда сплю. Но зато с подарком Брэдли в руках.

Я ступила на поверхность планеты, и нога провалилась сантиметров на десять в воду.

Болото.

Это правильно, мы и правда метили в болото.

Я пошла вперед, застревая ботинками в грязи, но пошла.

Шла, пока земля не стала тверже, на каком-то расстоянии от корабля.

Глаза немного привыкли, и я разглядела небольшую полянку, окруженную деревьями. Небо вверху было полно звезд – тех, среди которых я только что летела.

Стало слышно еще животных, и, честное слово, они как будто и правда разговаривали … надо думать, это все еще шок.

Но в основном вокруг была тьма.

Замыкающая, подступающая со всех сторон.

Именно за этим подарок Брэдли и нужен.

Посреди полянки, слегка приподнятой над болотом, оказалось достаточно сухое местечко – не отличное, не идеальное, но сойдет. Я поставила подарок на землю и пошарила в поиске каких-нибудь веточек, палочек, листиков… нашла пару мокрых горстей и положила сверху.

Нажала кнопку на подарке и отступила подальше.

Сырые листья и хворост мгновенно вспыхнули ярким пламенем.

И стал свет.

Озаривший полянку, отразившийся от металлического корпуса корабля, включивший в круг и меня.

Свет от огня.

Брэдли подарил мне коробочку с огнем. Которая сможет разжечь костер практически где угодно, почти в любых условиях, почти любой растопкой.

Включи ее, и будет свет против тьмы.

И какое-то время я могла только таращиться на нее… пока не почувствовала, что дрожу, и тогда села у огня, поближе, и сидела, пока не перестала дрожать.

На это ушло очень, очень много времени.

Огонь – это все, на что я сейчас была способна. Все, что я могла видеть.

Скоро мне придется пойти проверять, какие у меня есть припасы, чтобы остаться в живых. И уцелело ли что-то из средств связи, чтобы попытаться наладить контакт с конвоем.