Патрик Несс: Вопрос и ответ [litres]

Интересно, а за эти слова я тоже отвечаю?

Он повернулся ко мне – руки за спиной, не видно, што он там взял.

– Потому что ты мужчина, Тодд? Мужчина не боится умереть?

– Да, – сказал я. – Потомуш я мужчина.

– Если я ничего не путаю, твой день рожденья еще только через четырнадцать дней.

– Это просто цифра. – Я тяжело дышал, в желудке все неприятно подпрыгивало от говорения. – Это ничего не значит. Если бы я был в Старом свете, я бы…

– Ты не в Старом свете, мальчик, – оборвал меня Коллинз.

– Он вовсе не это имел в виду, мистер Коллинз, – молвил мэр, не отрывая от меня глаз. – Правда, Тодд?

Я смотрел то на одного, то на другого.

– Я уже убивал, – сказал наконец. – Я уже убивал.

– Да, уверен, ты уже убивал, – кивнул мэр. – И я вижу, как тебе от этого стыдно. Но все вопрошание в том, кого. Кого ты убил, Тодд?

Он растворился во тьме внешней, унося с собой то, што взял со стола.

– Или мне лучше будет спросить, что ты убил? – добавил голос у меня из-за спины.

– Я убил Аарона.

Я попытался проследить за ним, но не смог.

– О, правда?

Это отсутствие Шума – просто кошмар, особенно когда самого человека не видишь. Совсем не похоже на тишину девочек. Женская тишина все равно живая, деятельная, и Шум, грохочущий вокруг, придает ей форму.

(Тишина, ее тишина, и боль от тишины…)

(Нет, никакого имени, я не думаю об имени.)

Но мэр, как бы он это ни сделал, как бы ни добился того, што ни у него, ни у мистера Коллинза вообще нет никакого Шума, – он пустой, он мертвый. Ни формы, ни Шума, ни жизни – как камень, стена, крепость, которую тебе никогда не взять. Наверняка он читал мой Шум, но што можно знать наверняка, когда человек сделал себя из камня?

Но я все равно показал ему то, што он хотел видеть. Церковь под водопадом – я выставил ее вперед, на передний край Шума – и вполне настоящую драку с Аароном, битву, кровь. Я дерусь с ним и бью, и сшибаю с ног, и вынимаю нож.

И вонзаю нож Аарону в шею. Это я его туда вонзаю.

– Здесь есть правда, – задумчиво протянул мэр. – Но вся ли это правда?

– Вся.

Я поднял Шум громкой волной, штобы заглушить все, што он еще мог ненароком расслышать.

– Это вся правда.

– А вот я думаю, что ты мне лжешь, молодой Тодд. – Голос был все еще приятно удивленный.

– Я не лгу! – почти заорал я. – Я сделал то, чего хотел Аарон! Я убил его! Я стал мужчиной по вашим же собственным законам, можете теперь записывать меня в армию, и я буду делать все, што вы захотите, только скажите, што вы с ней сделали!

Мистеру Коллинзу явно подали сзади какой-то знак. Он шагнул вперед, занес кулак и…

(Я ничего не могу поделать)

Я дернулся от него с такой силой, што отъехал со стулом на несколько дюймов в сторону…

(заткнись)

Тумак так и не прилетел.

– Хорошо. – На сей раз в голосе было тихое довольство. – Хорошо.

Он снова куда-то пошел в темноте.

– Позволь, я тебе кое-что объясню, Тодд. Ты сейчас находишься в бывшем Соборе Убежища, в главном его помещении, которое со вчерашнего дня стало Президентским дворцом. Я привез тебя к себе домой в надежде оказать тебе помощь. Помочь тебе понять, как ты заблуждаешься в этой глупой, безнадежной борьбе против меня… против нас всех.

Голос плыл за спиной мистера Коллинза.

Голос…

На секунду мне показалось, што он даже не вслух со мной говорит…

А прямо у меня в голове…

но это быстро прошло.

– Мои солдаты прибудут сюда завтра во второй половине дня, – сообщил он все так же на ходу. – Сначала ты, Тодд Хьюитт, скажешь мне, што я желаю знать, а затем, в соответствии с твоим обещанием, будешь помогать в создании нового общества.

Он снова вышел в свет: руки – за спиной, што в них – неизвестно.

– Но к обучению, Тодд, нам нужно приступить уже сейчас. Вернее, к приучению. Нам предстоит приучить тебя к тому, что я тебе не враг.

Я так обомлел, што даже на секунду перестал бояться.

Не враг?

У меня даже глаза открылись во всю доступную им ширь.

Он мне не враг?

– Нет, Тодд, – мягко ответил он. – Не враг.

– Ты – убийца, – ляпнул я, не подумав.

– Я – просто генерал, – сказал он. – Не больше и не меньше.

– Ты убивал людей по дороге сюда! – Я так и вытаращился на него. – Ты поубивал всех в Фарбранче!

– В военное время часто случаются прискорбные вещи. Но война уже окончена.

– Я видел, как ты в них стрелял.

До чего же ужасна была эта прочность, эта весомость слов человека без Шума! Словно камень, который и с места не сдвинуть.