Яна Дубинянская: Жены призраков

Даже Маринка – ни разу не написала. Ни строчки.

– Привет! Я Настя. Вы будете у нас жить?

Вика обернулась от окна.

Растрепанная девчушка на кровати по-детски терла глаза кулачком. Глаза, как обнаружилось через секунду, были серые, круглые и занимали по меньшей мере треть лица. Малюсенький вздернутый носик и губки бантиком.

На вид Вика дала бы ей лет шестнадцать-семнадцать. Стоп, не может быть: ведь тогда во время Сиюминутной войны ей было бы всего…

– Виктория. Да… то есть нет, я только на три дня, по временной визе. Хочешь варенья?

Получилось довольно топорно; однако Настя просияла и вскочила, взметнув одеяло. Ничуть не смущаясь, она стянула через голову пижаму, надетую на голое тело, и побежала через всю комнату к шкафу-трюмо. Фигурка у нее была совсем подростковая.

Как минимум двадцать три, продолжала подсчитывать Вика. И то если вышла замуж в семнадцать и буквально сразу же овдовела… какой кошмар.

Настя выпорхнула из-за дверцы шкафа в пестром платьице в обтяжку, коротеньком, совершенно летнем, – каламбур получился невеселым, и Вика не улыбнулась.

– Только вот открыть нечем, – скомканно пробормотала она.

– Нет проблем, – Настя подскочила к тумбочке и, зажав между ухом и плечом телефонную трубку, принялась левой рукой отстукивать номер. Правой она подняла банку, рассматривая ее на просвет. – Клубника! Обожаю… Алло, солнышко, ты еще не сменился? Нам нужна открывачка… От-кры-вачка!.. Ну, варенье открыть. И пускай чаю принесут на двоих… Ну да, тебе скажи!.. с новенькой, не переживай. Целую!

Она звонко чмокнула воздух, повесила трубку и прыснула в кулачок:

– Простых слов не знает. «Ихние» все такие.

– Может, надо было и ей? – Вика покосилась на кровать «рыжей».

Настя махнула рукой:

– Ну её! Мы с Наташкой с ней не дружим. Потому что идиотка. Окна пораспахивает настежь, ей-то по фиг, а про людей подумать? И вообще она до вечера будет дрыхнуть, вот увидите.

Вика уже открыла рот для вопроса, когда вошла горничная. На зеркальном подносе стоял миниатюрный самоварчик, две чашки и две вазочки для варенья, а с краю темнел консервный ножик, тоже сдвоенный отражением. Горничная ослепительно улыбнулась, пожелала приятного аппетита и ненавязчиво испарилась.

Чай был ароматный и несладкий. Как Вика и любила.

– Почему ей по фиг? – спустя пять минут таки озвучила она свой вопрос.

Глаза Насти таинственно блеснули: большой-большой секрет. Разумеется, она понизила голос. Между нами, девочками:

– Она у нас странная. Понимаете, ее муж правда тушил тут пожар. Только он тогда был уже не муж, они давно развелись, причем, кажется, с жутким скандалом. Она ему в больницу даже записочки не написала. И на Ф-зону ее не хотели оформлять, еле-еле пробила…

– Зачем?

– Как зачем? Здесь условия – супер, и кормят, и вообще… Не полная же дура, просто сдвинутая. Это у нее после того, как она с ним увиделась… ну, с «ивашкой»…

Вика поперхнулась чаем.

Рыжий парик тускло поблескивал на туалетном столике. Женщина спала, укрывшись с головой. Страшной головой с розовыми струпьями и редкими островками волос.

Милая кудрявая Настя чирикала, как ни в чем не бывало:

– Она и по улице просто так ходит. Говорит, что ей все равно. Что он такой хороший, такой весь из себя замечательный, ее «ивашка», а она даже записки тогда… Что виноватая перед ним на всю оставшуюся жизнь…

Что-то знакомое. Конечно: «… комплекс вины». Мятый газетный лист до сих пор лежал на кровати. Не вставая, Вика протянула руку и скомкала его.

В Настиной болтовне проскочила неувязка… или показалось? В самом начале:

– Что ты имела в виду: «правда тушил пожар»? А разве…

Девчонка заткнулась. Да, именно так – словно маленький ротик с размаху запечатали кляпом. Несколько раз испуганно сморгнули глазищи, враз отвоевавшие себе добрых две трети лица.

Тихонечко, жалобно, по-детски:

– Вы же никому не скажете?..

… Ей было тогда всего одиннадцать, и у нее, слава Богу, никто не погиб на Сиюминутной войне; у них в семье, тьфу-тьфу, вообще ни одного военного… А семья большая, три старших брата: на ее, Настино, образование у родителей денег уже не хватило. И куда прикажете после школы? А мамин бывший… ну, вы понимаете… короче, он работает в комиссии по Ф-зоне. Конечно, за справками пришлось побегать, и в лапу дать сколько раз, – а что поделаешь, в институт еще дороже!.. да и кому он нужен, этот институт…

Виза у нее временная, на год. Главное – успеть выйти замуж за «ихнего». А что? Джесс, портье, вы его, наверное, видели сегодня, – очень даже ничего, правда? И вежливый, и подарки дарит, и вообще… Есть еще швейцар из ресторанчика напротив, он толстый, конечно, и старый, – но если вдруг Джесс не захочет жениться… Хотя куда он денется? И еще полгода впереди…