Анна Драницына: Вещь

«Ты знаешь дорогу?»

«Нет, они сами найдут меня».

«Ну-ну».

Несси достала тонкую сигарету и закурила. Тем временем из-за острых макушек сосен вынырнула луна. Такого гигантского желтого блина в небе мне не доводилось видеть за всю мою жизнь. Суперлуние. Черный до этого лес будто подсветили гигантским световым прибором. Несси вдруг резко свернула налево, на грунтовую дорогу. Несколько километров нас подбрасывало вверх на каждой кочке, а потом мы остановились. Неожиданно страшно завоняло.

«Закрой окно, свалка очень вонючая. Можно с непривычки задохнуться».

«Двойная система защиты от эйдосов?»

«Посмеешься, когда мы будем на месте. Если сможешь, конечно. Держи, это тебе».

Несси протянула мне холщовый мешок, набитый банкнотами. Накануне она просила меня снять наличность в банкомате. Я сделал все, как она велела, и принес целую сумку денег.

«Возьми. Сегодня же, после моего перехода, купишь билет на самолет в Африку. Там их меньше всего, у тебя есть шанс спастись».

«Несси, это огромные деньги, я не могу их принять».

«Считай, что это подарок. Или взятка. Как тебе легче думать? Начинается граница, а там вонючие бумажки находятся под запретом. Это последний шанс тебе их отдать».

Я-то понимал, что никакого перехода не будет, но подыгрывал ей изо всех сил. Поэтому взял мешок и бросил его в багажник. Мы поскакали дальше по ямам и ухабам.

«А теперь смотри, начинается красота», – сказала Несси и махнула рукой куда-то влево, показывая на кучи мусора на обочине.

Я понимал, что больной человек живет в своем мире, куда самому искушенному врачу с трудом удается засунуть свой нос даже на миллиметр. Мы проезжали гигантские кучи отходов, над которыми кружилось громкое воронье, и я с грустью думал о том что, вероятно, для моей попутчицы – это гигантские сады Семирамиды или старинные шатры, расшитые золотом. Что она сейчас видит, проецируя древние шпалеры на наш современный мир? Принцессу Терезу с братом, пасущих на лугах белого единорога, или выводок шустрых львят, несущихся по склону зеленого холма? Я видел лишь то, что было за пыльным после долгой дороги машинным стеклом – отвратительные отходы мегаполиса, сваленные в прекрасном лесу.

Луна тем временем взошла над этой гигантской помойкой и теперь венчала одну из самых длинных мусорных пирамид. Если не брать в расчет запах, валивший изо всех щелей, то в отблесках светила свалка и правда выглядела весьма загадочно, будто старая крепость с башнями, над которыми зловеще повисла желтая летающая тарелка. Я стал поощрять свои фантазии, чтобы хоть немного просочиться в мир Несси, понять ее и попытаться вернуть ее сознание обратно, в реальность. В детстве мне казалось, что в сумерках видения могут становиться довольно явными. Когда я выходил вечером во двор в туалет, мне то и дело мерещилось, что кусты напоминают лесных гномов, а старый трухлявый пень – гигантского ежа. Машина Несси равномерно гудит, в динамиках играет легкий джаз, и вот я уже вижу стражника на крепостной стене, около башни, который прислонился к стене и дремлет, не подозревая, что скоро грянет бой. Наверное, под равномерное гудение мотора и неторопливое движение авто в кромешной темноте я задремал. Когда я открыл глаза, рядом со мной сидел небритый узбек в спортивном костюме и щелкал семечки, сплевывая прямо на пол. Несси в салоне не было. Узбек лузгал зерна и напряженно, не отрываясь, смотрел перед собой куда-то вдаль сквозь лобовое окно, словно болельщик, замерший перед теликом в ожидании гола. Я почувствовал, что весь затек, и с хрустом потянулся.

«Шшшш», – сказал незнакомец, не глядя на меня.

«Кто вы? Где Несси?»

«Смотри вперед, а то пропустишь самое интересное. Она там на поляне. Только мне кажется, что ничего не получится».

Я увидел силуэт моей пациентки где-то в лесу, и дернул было ручку двери, но небритый жестко схватил мое плечо и усадил меня обратно.

«Сиди смирно, а то придется тебя вырубить. Мне бы очень этого не хотелось, потому что я обещал Несси тебя не трогать. До определенного момента, по крайней мере».

«Оставьте в покое эту женщину. Она больна, вы можете нанести ей психологическую травму, несовместимую с жизнью».

«Несовместимую с жизнью? Ну, ты, докторишка, даешь. Несовместимую. Сам колол ей всю дорогу препараты, от которых любой другой уже давно бы мыл копыта на том свете, а теперь печется о психотравме. Запомни, мой друг, одну вещь. Тереза – это наша броня, мощь. Она изменит этот гнусный мир, пройдет через ад и вернется обратно, еще свежее и прекраснее, чем была. Умоет землю слезами, как росой, очистит матушку, и она снова засверкает в лучах солнца и луны».