Рафаил Киров - Разбитый Адам (СИ)

Оставив позади грузовик с трупом наследника и двух мздователей, Агат часа три без остановок шел по шоссе в пустыне Мохаве в Лас-Вегас, пока не почувствовал ужасный смрад, который особенно усилиливала жара.

За холмом его взору открылось нечто ужасное. Агат увидел в низине целое озеро жидких помоев и гнилья. А в центре ее происходит многочисленная оргия.

Должно быть, раньше здесь была сточная яма. Но после того, как сюда вылили химические отходы, значительный объем кислот, оказавшихся в них, расщепили твердые куски мусора и отходов. Со временем здесь образовалась гнилая лужа.

Это место прекрасно подошло для обрядов новоявленной в Конце времен секты растворителей. Суть их учения заключается в том, что они стремятся освободиться от греха не путем избегания его, а наоборот, путем растворения своей греховной природы в грехе мира. Сточная яма - символ Греха Мира.

Сюда растворители свозили протухшее мясо, гнилую воду и мусор с округи. Это своего рода калифорнийская Долина Еннома[1]. Женщины растворителей в культовых целях изливали в гнилую жижу менструальную кровь, мужчины – сперму.

Суть их обряда проста – свальный грех.

-Эй, путник! Присоединяйся к нам, наши женщины будут тебя любить. А хочешь, и мужчины будут.

Ноги растворителей по колено в гнилой жиже. К бедрам особо усердных тянутся черные жилы гангрен и пятна ожогов. Такие же у некоторых руки. Но это лишь ярче демонстрирует для сектантов, как их плотская скверна растворяется в мировом грехе.

-Ах, путник, мир тебе! – один из растворителей обернулся, продолжая трудиться над бабенкой. – Мое имя Кириак. Я нашел путь спасения и с радостью укажу его тебе.

-Зачем творите вы смрадный грех? Ведь скоро мы окажемся в новом мире!

-В том-то и дело, добрый человек! Потому мы и стремимся расщепить нашу греховную природу в тлетворном духе мира сего. - Миазмы на клеточном уровне пропитали тела растворителей, отчего их кожа стала желто-зеленой. - Наши мужи – нищие духом. Наши женщины – блудницы. Нам недоступны высокие учения ортодоксов.

-Но разве ты не знаешь, что все мы суть части нового Архетипа?

-Положим, и так. Только какая в том разница, если Бог умер, а члены его разлагаются?

-Живое гниение указывает на Живого Бога. Стерильность сковывает путами Ничто. Дьявол не живой и не теплый. Дьявол мертв. – запричитал Агат. - Поэтому, когда он занес свою длань над родом человеческим, мы ложно решили, что Бог мертв. Только это не Бог. Это мертвый Дьявол на месте Живого Бога, на небе, за которым оказалась пустота. Возможно, к сему времени тление поразило почти все члены Христа. Но корень Его оно поразить не может. Значит Христос жив, чрез него и спасемся. Я жив! Я – Христос!

Говоря эти слова Агат спустился в сточное озеро и пуская волны, в которых расщепляется первородный грех, подошел к Кириаку, протягивая ему и его партнерше пузырь вина. Того самого – «от Давидочки». Агат чудом пронес его через все дрязги своей жизни.

Глава растворителей как раз закончил со своей партнершей и вышел из нее, чтобы причаститься крови Мертвого Бога.

В то же мгновение, как преображенное вино опустилось на дно его утробы, то ли по совпадению, то ли по наитию Святого Духа ядовитые испарения открыли для Кириака небо.

Над зловонным озером предстала Икона Казанской Божьей Матери, источающая всепокрывающий запах ладана, словно подвешенная на эфирную, прозрачную стену, отделяющую от этого мира иной мир.

Кириак указал рукой в сторону галлюцинации и почувствовал, как он кистью упирается в тонкую фанерную доску, из-за которой норовит вырваться и все затопить океан потустороннего мира.

-Путник, я оказался слаб. Безумие одолевает меня.

-Это не безумие, блаженный! Это врата в Царствие Небесное. Я тоже их вижу. Радуйся! Ибо только что благодать Божия вернулась в мир.

Кириак закрыл глаза, из которых уже брызжут слезы счастья и избавления, чтобы сосредоточиться на вспышках внутреннего света и блаженства, которыми так щедро его наградил Бог в последний час его пребывания на земле.

-Братья! – воскликнул Кириак. - Пусть свиньи захлебываются в грязи! Радость познания Бога для меня выше всей моей грешной и мучительной жизни. Но теперь я знаю, мы все суть члены Христовы. И скверну должны отделить от корня девства.

Сказав это, он импульсивно схватился за живот и беспомощно взглянул на Агата. В животе Кириака началось ужасное жжение. Лицо его исказилось от боли, он ничего не смог выговорить, как уже изо рта его горлом пошла кровь.