Рафаил Киров - Разбитый Адам (СИ)

-Отойди, сатана! – мать набросилась на своего ребёнка и принялась судорожно оттаскивать его от группы посланников.

Грязный мальчишка зарыдал, когда костлявые пальцы матери принялись до треска выкручивать ухо, отрывая душу от проводника в вечную жизнь.

-Это вы и обрекли нас уничтожение! – крикнул кто-то, кого не пробрала «глушилка» посланников.

-Да, брат! - влез Илия.- Они, кичащиеся теперь нашими спасителями сами все это и подстроили, обрекая нашу землю и образ на уничтожение.

Но они зовут к себе – в логово тигра… Да!.. Мы принимаем ваше предложение, либеральные псы! Принимаем!

На нашей стороне Третий Рим, Китеж-град, Новый Иерусалим, на нашей стороне Ад и Рай, с нами тьма духов усопших и воинства ангельские! Так что вы стоите?

Или не видите вы, что эта религия без Бога – искушение дьявола? Фарисеи хотят заполучить к себе наших детей и женщин, чтобы насиловать – вечно! Это они – псы ада, зловонные бесы!

Силы внушения Илии оказалось недостаточно, чтобы пробить «глушилку» посланников, большинство обольстилось простой и осязаемой идеей физического бессмертия, «не требующего ничего взамен». Хлысты окружили посланников и стали расспрашивать обо всем, касающемся путешествия в Центр.

Когда в небе багровыми, запекшимися кишками наружу ползёт жирное, умирающее Солнце, хлыст думает лишь о том, как продлить в этом страшном мире жизнь своей маленькой затхлой душонки.

Но так будет лишь до тех пор, пока в сердце хлыста не поселится Идея…

-------------------------------------------------------

Примечания

[1] Ублюдок – от глагола ублюдить блюдить, выродок, нечистокровный либо незаконнорожденный потомок чистокровного родителя.

[2] Этимология слова Апокалипсис.

[3] Последние дни человеческой истории.

Столпник

Илия не пробился. Его не услышали. Но такие происшествия не должны разочаровывать того, кто возлагает на свои плечи бремя мира. Особенно, когда отворачивается от тебя марионетка.

Илия отошел от толпы и вдруг почувствовал, как что-то бросилось к нему на шею.

-Святой отец, святой отец! Я знаю, ты праведник! Идем отсюда - спасаться. У меня скит... у озера Керженского. С холма там видна голубая церквушка, краска пузырями пошла. Да только это ничего, это все равно… Быть, а не казаться! Там мы сможем собираться с другими отшельниками для Литургии. Пойдем с нами спасаться, со мной и сыночком.– говорит мать, недавно вырвавшая сына из когтей «сатаны».

Не успел схимник разинуть рта, как подле него раздался другой слабый и скрипящий голос.

-О, брат во Христе, Илия, не отчаивайся!

Схимник обернулся и не поверил своим глазам.

Из-за обрывков ветошного рубища торчат тщедушные, сухие члены, разрываемые гнойными язвами, в которых видны трупные черви.

-Сам Симеон Столпник… спустился со столпа! – Илия-раскольник прильнул к ногам великана Духа. Его лицо запальчиво коснулось кровоточащей язвы святого.

-Святой Дух открыл мне, что ты говоришь дело праведное и богоугодное. Сегодня впервые за 3889 дней моего подвижничества я спустился на прах земной для того, чтобы исполнить то, чего я, кажется, так давно жду... Сегодня впервые за такой промежуток времени юный и кроткий послушник Антоний не станет собирать червей, отпадающих от этого грешнаго тела, чтобы вернуть их к своему источнику пропитания, положенного Господом.

Столпник указал на заживо гниющие ноги. Кажется, мышцы на них давно разложились и святой передвигается на одних костях еще скрепленных жилистыми сухожилиями.

-О, авва Симеон, неужели вижу пред собой воистину умертвившего свою плоть, великого Симеона Столпника? Столько горьких лет невозмутимо сияющего над площадью лжецов, безумцев и торгашей?

-Я всего лишь греховное ничтожество, недостойное поцеловать и край ризы Господней. Но я пресыщен благодатью, которой Он милостиво меня одарил и желаю поделиться ею с миром дольним. Я пойду за тобой. В твоем деле благодать чудотворная не помешает. Кровь продавшихся заживо с потрохами должна быть выпущена из жил и удобрить землю, пока она не превратилась в горящий уголёк..

-Но не должно ли мне идти за тобой, Столпник?

-Вот именно, я – Столпник, стану каменным основанием тебе и огненному делу твоему, как светильник становится основанием неограниченной силы огня. Только дунет Отец на пламя подле сухой соломы посредственности, как искра превращается в пожар. Пламя – это ты. Посредственность же рассекается легко, как лезвие рассекает заплывшую пресыщением плоть.