Алексей Резник - Стеклянная любовь. Книга 1

– Мы не можем ждать Рагнера до темноты – слишком опасно здесь стоять. Если он остался в живых, то нагонит нас.

А стояли они на деревенской кладбищенской горке – очень живописной, господствующей над деревней высотке. Вся горка была освещена лучами заката, полузасыпанные кресты и памятники отбрасывали на твердый сверкающий наст четко очерченные траурные тени и своим, во всех отношениях, безнадежным видом вызывали чувство пронзительно острой печали. Мимолетно глянув на зимнее кладбище, синеглазая златокудрая красавица, едва ли не плача, негромко произнесла:

– Бедные, бедные люди…, – на длинных изогнутых ресницах сверкнули крохотными алмазиками непрошеные слезы.

– Не плачь, внучка! – успокоил ее дедушка, тревожно нахмуривший густые седые брови. – На этом погосте покоятся лишь бренные останки – самих же людей здесь нет, они в совсем иных неведомых мирах, вывернутых по отношению к этому невидимой изнанкой. Нам тоже, внучка нет на родной земле больше места – новые власти отменили новогодние елки, а нас с тобой объявили «порождениями религиозного мракобесия». Они убивают не только пулями, но и словами… – в совсем молодых небесно-голубых глазах старика появилось выражение глубокой скорби. – Их жестокие витиеватые формулировки не что иное, как могущественные заклинания неизвестной мне демонической популяции…

Старик резко умолк, так как тускнеющее зарево зимнего заката на пару секунд затмила огненная вспышка, бесшумно поглотившая деревенскую церквушку. Немедленно последовавший после обманчивой тишины грохот, заложил большие чуткие уши деда и маленькие изящные ушки внучки плотными акустическими пробками, а мощная ударная волна, обжигающим шквалом пролетевшая над полем, заставила вздрогнуть и окутаться снежными нимбами кладбищенские кресты и памятники.

– Что это было? – неслышно прошептали рубиновые губки внучки.

– Эти дьяволы в куртках из чертовой кожи взорвали деревенскую церковь вместе с героем-звонарем, который прямым ходом отправился на небеса и моментально сделался великомучеником. Судя по силе взрыва, они чересчур переборщили с зарядом, и в половине деревенских домов наверняка повылетали оконные стекла. Изверги!.. – с чувством добавил он и тяжело-тяжело вздохнул…

…Командир отряда специального назначения, сформированного из сотрудников уездного ЧК, проводившего карательную акцию в селе, Даниил Курдюкин через три минуты после взрыва церкви поднес к глазам трофейный цейсовский бинокль и направил мощные окуляры на кладбищенскую горку. Чекист увидел двух классовых врагов рабочего класса и беднейшего крестьянства: старика и девушку. Их классовую принадлежность к лагерю эксплуататоров идеологически подкованный чекист определил по богатым шубам, вышитых золотыми и серебряными причудливыми узорами, и инкрустированных драгоценными камнями. Шапки на обоих тоже были высокими, боярскими, нестерпимо сверкавшими в лучах заката бриллиантами чистейшей воды – во всяком случае, так показалось и подумалось командиру чекистов. Ослепительно сверкал и набалдашник серебряного посоха, который держал правой рукой статный бородатый старик, чей гордый независимый вид вызвал внезапный приступ бешенства у психически неуравновешенного Курдюкина. А может, его разъярил вид неконфискованных, свободно разгуливавших на свободе, золота и бриллиантов стоимостью в несколько сотен тысяч рублей.

– Скабиченко! – сдавленным голосом позвал командир своего заместителя – бывшего балтийского матроса, непредсказуемым ветром революции заброшенного в сухопутную российскую глубинку.

– Я!! – немедленно отозвался бывший матрос.

– Возьми десяток людей, и, ни секунды не теряя, дуйте вон на то кладбище и арестуйте там двух буржуев – деда с девкой!

– А откуда они там взялись, Данила?! – злым ненормальным смехом рассмеялся изрядно подвыпивший Скабиченко. – На кладбище-то!

– По-моему, это местный купец с девкой своей и со всем «рыжьем» улизнуть от нас успел в последний момент! «Рыжья» на нем – на миллион, не меньше! Давай быстрей, а то уйдут!..

…Зоркие глаза старика без труда заметили несколько черных фигурок, проворно побежавших от околицы деревни через заснеженное поле по направлению к кладбищу, наверняка, с целью арестовать их с внучкой.

– Ослеплённые жестокие люди! – скорее с сожалением, чем с ненавистью произнес старик, и, устремив полный безграничной любви взгляд на красавицу-внучку, грустно произнес: – У нас нет выхода, внученька – мы уходим в Коридор.