Катарина Макги - Сияющие высоты

– Поминальная служба пройдет во вторник первого ноября в епископальной церкви Святого Мартина, на девятьсот сорок седьмом этаже, – прозвучал голос голоактрисы, наконец лишившись веселых ноток.

Мэриель ходила на ту службу. Стояла в заднем ряду, держа в руках четки и стараясь не закричать при виде гроба, который словно напоминал: исправить ничего нельзя.

На экране появился случайный снимок Эрис: в клетчатой юбке, она сидела на школьной скамье, изящно скрестив ноги и запрокинув голову от смеха.

– В память об Эрис вы можете внести пожертвования в новый стипендиальный фонд Подготовительной академии Беркли – организована памятная премия имени Эрис Додд-Рэдсон для малопривилегированных студентов льготной категории.

Льготная категория. Считается ли любовь к погибшей, в честь которой учредили стипендию, основанием для льготы? Мэриель чуть сама не подала документы на эту премию, чтобы доказать, насколько гнилые эти люди без их денег и привилегий. Эрис посмеялась бы, узнав про стипендию, ведь она никогда не увлекалась учебой. Вот если бы в ее честь организовали выпускной бал… Больше всего на свете Эрис любила несуразные блестящие платья и туфли под стать.

Мэриель протянула руку, будто хотела коснуться голограммы. На последних секундах некролога показали снимки смеющейся Эрис в кругу друзей – той блондинки, Эйвери, и других девушек, имен которых Мэриель не знала. Во всей записи ей нравился только этот момент: ведь Эрис казалась такой счастливой. Но в то же время Мэриель злилась, что сама не принадлежит к тому миру.

Но вот по экрану пробежала полоска с логотипом продюсерской компании, и голография потускнела.

Так выглядит официальная история жизни Эрис, утвержденная чертовым штампом «Интернэшнл таймс». Но Мэриель в ней не было места. Ее имя стерли из повести, словно они с Эрис никогда не встречались. При этой мысли по щеке оцепеневшей Мэриель скатилась слеза.

Она до ужаса боялась забыть единственную девушку, которую любила. Просыпалась среди ночи, испуганная мыслью, что не может вспомнить, как изгибаются в улыбке губы Эрис, как она яростно щелкает пальцами, когда в голову приходит новая идея. Оттого Мэриель и пересматривала поминальное видео. Она не могла лишиться последней ниточки, связывавшей ее с Эрис.

Мэриель откинулась на подушки, собираясь помолиться.

Обычно молитва успокаивала ее изможденную душу. Но сегодня Мэриель не могла сосредоточиться. Мысли прыгали из стороны в сторону, словно летевшие по скоростному пути ховеры, и она не могла ухватить ни одну.

Может, почитать Библию? Мэриель дотянулась до планшета и открыла текстовый файл, кликнула на голубое колесико, чтобы выбрать наугад строку, – и потрясенно заморгала. Второзаконие [1] Пятая книга Моисея, глава 19, стих 21. (Примеч. перев.) .

«Да не пощадит [его] глаз твой: душу за душу, око за око, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу. [Какой кто сделает вред ближнему своему, тем должно отплатить ему.]»

Мэриель вцепилась в планшет.

Смерть Эрис не была несчастным случаем по причине алкогольного опьянения. Мэриель интуитивно знала это. В ту ночь Эрис даже не пила: она сказала, что ей нужно «помочь другу», а потом, по непонятной причине, поднялась на крышу над апартаментами Эйвери Фуллер.

И больше они не виделись.

Что на самом деле случилось на той невероятной высоте, среди холодного, разреженного воздуха? Свидетели подтвердили официальную версию: Эрис была пьяна и соскользнула с края. И кто эти свидетели? Одна из них – определенно Эйвери, но сколько еще людей находилось на крыше?

Око за око, зуб за зуб. Слова эхом отдавали в голове Мэриель, будто кто-то бил над ушами в тарелки.

«Падение за падение», – добавил внутренний голос.

– Леда, какой фон выберем сегодня?

Леда Коул прекрасно знала: не надо закатывать глаза. Вытянувшись в струнку, она сидела на самом краю темно-серой кушетки в кабинете психолога и наотрез отказывалась прилечь, сколько бы доктор Вандерштайн ее ни уговаривал. Он явно не в своем уме, если решил, что в горизонтальном положении Леда скорее распахнет ему душу.

– Не стоит. – Леда дернула запястьем и закрыла голографическое окно, представлявшее десятки вариантов декора стен: британский розовый сад, жаркую пустыню Сахару, уютную библиотеку. Пусть останется безликая базовая настройка – бежевые стены и ковер невыразительного цвета.

Возможно, Леда в очередной раз провалила некий экзамен, зато испытала извращенное удовольствие от мысли, что доктору придется сидеть с ней целый час среди гнетущей атмосферы. Раз уж Леду ждет этот сеанс-пытка, то пусть и он помучается.