Юлий Буркин - Цветы на нашем пепле

Летающий плотик пришельцев, став неуправляемым, висел в метре от почвы и медленно кружился вокруг себя. Самки на нем в панике что-то выдергивали из-за поясов… Такого оружия Безмятежная еще не видывала. Только что царившая в лесу тишина сменилась звуками боя. Три невидимых луча бластеров, установленных на режим максимальной мощности, хлестали по стволам травянистых деревьев, моментально пережигая их пополам. Горящие деревья со скрипом и грохотом падали на землю, ревели и выли перепуганные сороконоги, пытаясь сорваться со своих привязей, кричали раненые гвардейцы…

Лабастьер тряхнул головой, отгоняя наваждение.

– Я сказал «огонь»! – заорал он хрипло, увернулся от падающего дерева и, взяв себя в руки, влетел. – Огонь! – крикнул он уже окрепшим голосом, на лету перезаряжая арбалет.

Не прекращая стрельбу, земные самки бросили вертящийся на месте летучий плотик и, расправив крылья, летели назад, ко входу в звездолет. Словно очнувшись, бабочки Безмятежной принялись палить в них из всего, что только было в руках. Грохотали огнестрельные трубы, свистели и звенели, ударяясь о корабль, пули и стрелы…

Миг – и две из трех земных самок были убиты или ранены, во всяком случае, обе они рухнули вниз. Теперь смертоносным огнем поливала вокруг только одна оставшаяся земная бабочка, почти добравшаяся до входа в звездолет… Лабастьер, поднявшийся над кронами деревьев, был с нею почти на одном уровне. Он прицелился… Но нажать на спуск никак не мог себя заставить. Ему ничто не помешало выстрелить в своего двойника, но тогда было совсем другое дело. Теперь-то он знал, каково это – умирать…

«Почему я снова должен убивать? – подумал он. – «Потому что я – король, и если верить колдуну, только так я смогу спасти вверенную мне колонию… Но это самка. И она одна. И это я уничтожил ее мир…» Промедление сыграло роковую роль. Самка заметила Лабастьера и миг удивленно смотрела на него. Затем ее черты перекосились от ненависти, словно она узнала своего давнего врага, и она вскинула руку с оружием. Боль обожгла королю плечо, пальцы разжались, и арбалет выпал.

Король почувствовал, что потерял возможность управлять полетом и валится вниз. Крылья, прожженные в нескольких местах, превратились в лохмотья и уже не способны были удерживать его в воздухе. Ударившись о землю, Лабастьер Шестой потерял сознание, но за миг до этого успел услышать грохот взрыва…

– …Ваше Величество! Ну, пожалуйста… – глухо, словно через тампоны в ушах, услышал он причитания Мариэль.

– Да?.. – простонал Лабастьер, открывая глаза. Болело плечо, все тело ныло, и немного кружилась голова.

Мариэль осыпала его лицо поцелуями.

– Давно я так лежу? – спросил он.

– Вы были без сознания около получаса, – ответил ему Лаан, сидящий на корточках рядом.

Король мягко отстранил супругу и, с трудом усаживаясь, огляделся. Кости, вроде бы, целы… Вокруг него толпились друзья и соратники. Вид многие из них имели плачевный.

– Где она? – спросил Лабастьер.

– Кто? – удивилась Мариэль.

– Вы спрашиваете о той бабочке, что стреляла в вас? – догадался Лаан.

– Да.

– Она мертва. Ракши бросил в нее гранату, но промахнулся. Ее убило осколками: граната ударилась о стену звездолета.

– Кто из наших?..

– Есть раненые, – опередил окончание вопроса Лаан, – чуть ли не каждый получил то или иное увечье, особенно много обожженных. Четверо гвардейцев погибли. Одного сороконога придавило деревом.

– Фиам, Тилия?..

– Все самки целы и невредимы.

Король вздохнул с явным облегчением и погладил руку Мариэль, лежащую на его колене. Затем спросил:

– Кто-нибудь еще вышел из корабля?

– Нет. И, похоже, там больше никого. Иначе они закрыли бы вход, но он так и остался открытым. Если, конечно, это не ловушка.

– Мы ждем, и мы готовы к встрече! – возбужденно встряла в разговор подоспевшая Тилия. – Вот что у них было, – с горящими от восторга глазами она продемонстрировала небольшой матово блестящий предмет в руке. – У нас их четыре! Как они устроены, я еще не разобралась, но в обращении они очень просты. Вот это – регулировка силы, а это…

– Тилия, прошу вас, будьте осторожны, – простонал Лабастьер, почувствовав, что головокружение внезапно усилилось. – Бедняга Ракши женат на стихийном бедствии, – вымученно улыбнувшись, сообщил он Мариэль, найдя ее лицо сквозь серебристое обморочное мерцание. – Что-то мне худо… Дорогая, помогите мне лечь.

Несмотря на звон в ушах Лабастьер услышал, как Лаан разгоняет собравшихся: